Автобиографический роман Валерии Дмитриевны Пришвиной (1899 -1979)
"Невидимый град" был написан в 1962 году и присоединен к огромному, в то время неопубликованному и неизвестному, а ныне опубликованному лишь частично архиву Михаила Михайловича Пришвина, который В. Д. Пришвина хранила, над которым работала, исподволь подготавливая его к возможной публикации в будущем.
К работе над автобиографией В. Д. Пришвина обратилась во многом благодаря настоятельному совету Михаила Михайловича, который, с одной стороны, видел в ее судьбе судьбу поколения, с другой - уникальную историю женской души: размышления о судьбе Валерии Дмитриевны и близких ей людей Пришвин включает в круг размышлений своего полувекового дневника как необходимую составляющую современности.
Действительно, события ее жизни, как трагические, так и обыденные, ежедневные, стали отражением нашей истории, перемешавшей в России праведное с неправедным и создавшей ту культурную ситуацию, которую мы только в настоящее время пытаемся осознать. Гибель близких, организация детского дома в Москве в первые послереволюционные годы, учеба в Институте Слова и посещение Вольной академии духовной культуры, сложная церковная жизнь Москвы в 20-30-е годы, трехгодичная ссылка в Нарым, встречи с людьми, известными и неизвестными, оказываются не только вехами ее личной судьбы, но и знаками времени.
Валерия Дмитриевна задумывает роман "Невидимый град" как комментарий к Дневнику Михаила Пришвина, однако странность этого комментария обнаруживается почти сразу же. К примеру, читатель начинает понимать, что это автобиографический роман, быстрее, чем автор, путаясь и перескакивая с третьего лица на первое и обратно, окончательно переходит к повествованию от первого лица. Дело в том, что роман "Невидимый град" посвящается главному событию ее жизни - встрече с Олегом Полем и истории их любви - написать об этом было для нее и совершенно необходимо и невероятно трудно. Валерия Дмитриевна всегда считала, что пережила с Олегом самое трудное и самое высокое в своей жизни. Философские взгляды Олега, сформировавшиеся, в частности, в русле философии любви Вл. Соловьева (Ср.: "Смысл любви", вперв. опубл. в России в 1 893 г.) становятся понятными в свете широкого круга идей культуры начала века, которая так или иначе осознает проблему "пол-эрос" как проблему культуры. Философско-богословский труд Олега Поля "Остров Достоверности", написанный в 1926 году им, уже монахом , живущим среди пустынников Кавказа, обращен к Валерии Дмитриевне.
На протяжении всей жизни Валерия Дмитриевна не могла преодолеть страх, что ее будущий читатель не поймет трагических метаний Олега в его попытке совместить несовместимое - личную любовь и монашеское призвание, не увидит в их отношениях отсвета широкого круга идей культуры начала века, в которой парадоксальность решения проблемы "пол-эрос" определялась прежде всего декларацией приоритета духовной жизни, разведением полюсов физической и духовной жизни, культом утонченной подавленной чувственности и драмы, которая разворачивалась под напором физического мира в каждой отдельной судьбе.
Свою любовь они пытались осуществить как совместное чисто духовное творчество, напряженное духовное делание, строительство и н о г о мира здесь, на -емле. Выражаясь современным языком, любовь и жизнь главных персонажей "Невидимого града" Олега и Ляли была пронизана стремлением превратить реальность в текст - жизнь в смысл. Трудно сказать, чем могла завершиться эта история любви, но в 1930 году Олег Поль вместе с другими кавказскими пустынниками был арестован и расстрелян.
Трудно также сказать, что составляет главное своеобразие романа "Невидимый град": то ли внутренняя напряженность, то ли тон, то ли авторское ощущение собственной жизни как пути, на котором каждое событие происходит для чего-то и сразу осознается как имеющее или не имеющее отношение к этому пути, ведущему к неведомой, но кажется единственно возможной цели - и это осознание становится самой жизнью. Реальностью оказывается не столько жизненный факт, сколько его переживание - правильное или неправильное, но воспринятое с точки зрения духовной жизни. Сам факт больше переживается как событие не внешней, но внутренней жизни, и это приводит к парадоксальным оценкам и состояниям, не всегда понятным со стороны (например, влюбленность в Олега и радость по поводу его пострига, или радость во время ареста, потому что разрывается узел отношений с мужем). Но таким необычным человеком действительно всегда была Валерия Дмитриевна. Она не была деятелем, и самые близкие ей люди - Олег и Михаил Александрович Новоселов не привлекали ее к участию в своей активной внутрицерковной работе, зато к ней без сомнения можно отнести слова Михаила Пришвина "человек живущий в духе, редчайшее явление", сказанные им о другом человеке и по другому поводу. Но, повторяю, таким человеком действительно всегда была Валерия Дмитриевна.
В романе "Невидимый град" сосуществуют три точки зрения, три пласта, которые то дополняют друг друга, то полемизируют друг с другом и вовлекают читателя в дискурс: непосредственные воспоминания автора, постоянно сбивающиеся на собственную позднюю оценку происходящего, и записи дневника Михаила Пришвина - взгляд художника, который становится главным мерилом происходящего. -рительный ряд представлен, в основном, фотографиями, следующими одна за другой и представляющими собой параллельный визуальный текст; однако несколько рисунков, принадлежащих персонажам романа и расположенных отдельно от тетрадки фотографий внутри текста (рисунок Олега, рисунок Е.Н. Барютиной и др.) так или иначе, "достраивают" образ того персонажа, которому рисунок принадлежит.
Встреча с Михаилом Пришвиным в 1940 году осветила жизненный путь Валерии Дмитриевны, выявила смысл ее поисков и ошибок, поместила субъективный опыт любви в контекст культуры. Михаил Михайлович увидел в Валерии Дмитриевне женщину, для которой любовь была встречей с миром другого, равного человека, оправданием собственной судьбы, событием, оценил ее стремление преодолеть стереотипы в отношениях мужчины и женщины, сделать свою любовь действенной и благотворной.
Благодаря записям пришвинского дневника, мы понимаем, что из задуманного ею с Олегом, не понятого ни одним из встреченных ею людей, воплотилось, что переосмыслилось и что родилось за те тринадцать лет, которые Валерия Дмитриевна и Михаил Михайлович прожили вместе. Универсальная логика, которая содержится в их опыте любви, позволяет говорить о любви к женщине как способе попадания в сферу высшей любви, как пути к спасению личности и слова писателя в жесткой культурно-исторической ситуации середины ХХ века в России, где в полном одиночестве существует художник. Уровень осмысления любовных отношений, включающий в себя как необходимое условие спасение, позволяет считать любовь не только событием в жизни двоих, но событием в культуре, и в этом состоит главный смысл жизнеописания В.Д. Пришвиной. "Мы с тобой - это Вселенная", - вслед за Олегом записывает в дневнике Пришвин и тем самым признает любовь способом борьбы за иной мир, иную реальность, воспроизводит пространство, где Слово, которому служит художник, за которое в это время человек платит если не жизнью, то свободой, звучит.
В дневнике Пришвина есть запись, которая, кажется, исчерпывает тему, анализируя как собственный жизненный опыт, так и опыт Олега и Ляли на пути к осуществлению любви, придавая проблеме культурный статус и как будто разрешая ее с точки зрения культуры: "Странническое блуждание по неустроенной стране в костюме охотника с дикаркой и детьми, вызов мещанскому обществу и т.д. - все до точности происходит от ницшеанского сверхчеловека в русском издании. Вот в таком жизненном оформлении развился талант вовсе другого нравственного происхождения, чем эта форма охотника и ницшеанца. Эта точка зрения на себя, открывшаяся благодаря выходу из этой формы, вместе с тем открывает перспективу на жизнь Олега и Ляли. Индивидуалистический эстетизм в этом случае принял не брачную форму, как у меня, а, напротив, форму эстетического целомудрия (гнушение браком). В результате этой формы индивидуализма целомудренного явилась жертвой Ляля, в результате моего брачного индивидуализма - эгоизма - моя несчастная семья. Мой рассказ "Художник" является одинаково приложимым выходом из индивидуалистического эстетизма как ко мне, так и к Олегу. Этот рассказ содержит весь поворот от эгоистической самоудовлетворенности к общественно-брачному состоянию. К тому же самому пришел бы непременно и Олег".
Валерия Дмитриевна так и не согласилась с последним суждением Пришвина об Олеге и оставила открытым вопрос: может ли быть любовь такой, какой она была задумана и пережита Олегом и Лялей?
Яна Гришина
