"Русский переплет" зарегистрирован как СМИ.
Свидетельство о регистрации в Министерстве печати РФ: Эл. #77-4362 от
5 февраля 2001 года. При полном или частичном использовании
материалов ссылка на www.pereplet.ru обязательна.
В словесности последнего времени побеждает ребенок.
"Если судить о словесности последнего времени по ее успехам, то, похоже, в ней побеждает ребенок.
Образы вечные, детство и детская душа, но увиденные поверх привычных литературных конвенций,
судя по всему, осознаются как новая и не вполне ожиданная тема современной прозы. На мысль о
неслучайности возникновения самой темы именно сейчас наводит историческая параллель. На
рубеже позапрошлого и прошлого веков разговор о том, что ╚времена детства┘ кажутся нам иной
эпохой, пережитой на иной планете в оболочке иного существа╩, в русской литературе уже был. В
1907 году Максимилиан Волошин откликнулся статьей ╚Откровения детских игр╩ на несколько
страниц детских воспоминаний Аделаиды Герцык, опубликованных в журнале ╚Русская школа╩.
Обратиться к этой статье стоит хотя бы для того, чтобы восстановить память контекста. И тогда
речь шла о новых перспективах и старых конвенциях: ╚Толстовский Николинька из ⌠Детства и
отрочества■, как только в нем пробуждается сознание объективных реальностей мира, немедленно
начинает ожесточенно морализировать по точно тем же логическим методам, по которым теперь
продолжает морализировать восьмидесятилетний Толстой┘ Пронзительные страницы, посвященные
детству Достоевским в ⌠Братьях Карамазовых■ и ⌠Неточке Незвановой■, надрывают своей
мучительностью. Но его дети страдают страданиями взрослых. Чехов прекрасно описывал детей,
пойманных и очерченных четким оком взрослого человека, но не ⌠вспоминал■ себя╩1. Приговор,
вынесенный Волошиным XIX веку, причем не только русскому, неутешителен: дети в литературе ≈
всего лишь взрослые, надевшие маски детей, наиболее удобные для того, чтобы осуждать и
подчеркивать несовершенства ╚взрослого╩ мира. Эту литературную логику чуть позже формалисты
отольют в идею своего ╚остранения╩, за которой видится почти уже явное: ╚ребенок как прием╩,
или еще грубее ≈ ╚Ванька Жуков как Каштанка╩. Именно поэтому Волошин так всерьез надеялся,
что ╚самое последнее поколение╩, то есть пришедшее после Толстого и Чехова, что-то изменит,
открыв подлинный мир детства, все еще закрытый для словесности..."
Читайте статью Ольги Лебедушкиной в журнале "Дружба народов".