Творчество Екатерины Козыревой, постоянного автора «Русского переплёта» хорошо знакомо ценителям истинной поэзии. Недавно у неё вышла книга «Богатый остров». Новый сборник — это всегда открытие поэта, даже которого хорошо знаешь. И праздник — для читателя, и для автора, конечно, а с праздником следует поздравлять! Книгу предваряет предисловие поэтессы Натальи Егоровой, чьи стихи я бы также хотела увидеть на страницах «Переплёта». Она сумела прочувствовать всё, о чем пишет Екатерина, поэтому приводим предисловие полностью.

Наталья Рожкова

 

 

 

НАТАЛЬЯ ЕГОРОВА

«ОБРЕТЕННАЯ МОЛИТВА»

Бывают книги – прочитаешь внимательно, отметишь удачные образы, строфы, находки – закроешь и забудешь. Бывает – закрыв книгу, понимаешь, что с твоей душой что-то произошло – она изменилась, ибо ты прожила с поэтом долгую, трудную, наполненную жизнь. К таким поэтам принадлежит Екатерина Козырева. Ее поэзия – глубинная, корневая, выросла из русского фольклора и русской классики. Во многом ее поэтическое мировоззрение окончательно оформилось благодаря Вадиму Кожинову. Стремлением к эпическому, народному, крестьянскому она идет вслед за Николаем Некрасовым, широкой удалью, характерной для русской былины, перекликается с Юрием Кузнецовым, тягой к философскому обобщению и взгляду в глубинную суть вещей – следует за Федором Тютчевым и Виктором Лапшиным. Екатерина Козырева – прежде всего поэт серьезный. В ее книгах нет легких тем, легких решений. Ее поэзия щедро подкреплена глубинной корневой русской судьбой, она взвешена, выстрадана, прожита. Родители Екатерины были высланы на Урал, и судьба ссыльнопоселенцев стала стержнем, глубинная сутью, на которую нижется вся жизнь поэта:

 

– Так за что же, за что, – я спрошу, как некрасовский Ваня,-

Выгоняли из дома, бросали на каторжный труд?

Нас за новые сени, а их вот за новые сани. –

Только батя утешил: «А люди и тут ведь живут!»

 

«Всяко было потом, – скажет мама и тихо заплачет.

Голод, нары да тиф... да родителей бедная смерть.

Только с наших, сиротских, землёй переполненных тачек

Завертелась такая на голой степи круговерть!

 

Мы о городе новом слагали стихи в культбараке,

Ни горячей обиды, ни зла не держали в сердцах,

Только жаль деревеньки, давно утонувшей во мраке,

Жаль, что дети и внуки всё больше живут в городах...»

 

Пережитая в детстве трагедия стала точкой отсчета высоты, мерой духа. Екатерина вышла из нее победителем – ни обозленности на человеческую несправедливость и судьбу, ни ропота на жестокую родину, столь характерного для многих куда менее «пострадавших», в ее стихах не найти. Хребет Урала стал ее собственным несломимым хребтом, мерой постижения вещей, мерой России, началом бесконечной любви к Родине. Недаром, обращаясь к России, она находит особое, неистертое, старинное, живое и бесконечно родное слово «Другиня». А Россия Козыревой широка и огромна: «Взгляну на Россию с Кремлевских холмов – / Велик ее свет – ни начал, ни краев./ Как старцы, стоят над Москвой облака./ И грады, и веси стоят на века./ Их ветры не сдули, и вихрь не сломал./ Священные стены крепки, как металл». Какое державное мышление! Какая широта, какое приятие родины, ее истории, ее судьбы!

Книга «Богатый остров» – огромный труд души – денный и нощный. Душа поэта постоянно работает, постоянно познает мир, пытает его на глубину. Есть у поэта редкий дар выбирать в жизни самое главное. Все темы стихов Екатерины – важны, обязательны. Эпиграфом к книгам Козыревой, да и к самой ее жизни, я поставила бы знаменитые слова Заболоцкого «Душа обязана трудиться/ И день и ночь, и день и ночь!» Трудится душа – в постижение, в любви, в сострадании, и, наверное, более всего – в покаянии и молитве. Подобно тому, как Богородица в одном из ее стихотворений беспрестанно молит Христа за весь мир: «Молит Она за деревья,/ Молит Она за траву,/ Молит за эту деревню/ И за небес синеву», – Е. Козырева в своей книге беспрестанно молится и молит. Молитвенность, на мой взгляд, одно из главных свойств ее поэзии. Молитва преображает – мир, судьбу, окружающих людей, самого автора, возносит сознание от земного к  горнему. Туда, к Престолу Господню, пытается Козырева  вознести своими стихами-молитвами все окружающее – разрушенные деревни, разбитые дороги, просящих подаяние нищих, птиц на проводах, травы в поле – оторвать от земли, отмолить, вырвать из кабалы земной судьбы, увидеть в истинном свете – поистине огромный денный и нощный труд! И не случайно свое собственное понимание поэтического служения России наиболее точно поэту удается сформулировать в стихотворении, посвященном отдавшему всю жизнь служению Родине Федору Тютчеву: «Высокомыслящая Лира./ Он верил Родине одной – / Спасению Святого мира/ Для Благодати мировой».

Такое тютчевское понимание истории, русской судьбы, предназначения поэта закономерно сближает поэзию Екатерины Козыревой с бесконечно далеким и одновременно бесконечно близким Тютчеву Некрасовым. Земное и Небесное сливаются в поэзии Козыревой воедино, а  нелегкая судьба «заземляет», постоянно возвращает на размытые дождями и непогодами русские проселки – к трагически горькой конкретике живой русской жизни, живой народной судьбы, к русской деревне, к русскому крестьянину: «Шли тучи на закат, как волны спелой ржи./ Ушёл в небытие вчерашний ветер в поле./ О,потрясенная Земля, в своей недоле/ О чем задумалась, родная, расскажи! //О том ли нищем, что бредёт с клюкой,/ О том ли алчном, что не знает горя...» Имя Некрасова в стихах Козыревой упоминается часто, и это не случайно – Екатерина Козырева и сама подобна некрасовской женщине, которая «Коня на скаку остановит,/ В горящую избу войдет!» Да и державна ее поэзия не по последней моде и не в свете событий последних десятилетий, а потому, что она привыкла держать на своих плечах, нести, выживать, сопротивляться:

 

Страданье за какие-то грехи

Ниспослано несчастным и убогим.

Я приходила к ним читать стихи

В больницы, интернаты и остроги...

 

Верная глубинной русской жизни, русскому характеру, заветам русской классики, она, говоря словами все того же Некрасова, не из «ликующих, праздно болтающих,/ Обагряющих руки в крови...» но вот именно из стана «погибающих/ За великое дело любви!» Вот такая серьезная, большая, состоявшаяся, не желающая менять себя на мелочи душа – настоящая русская женщина, красивая, умная, смелая, привыкшая держать на себе весь мир и за весь мир молиться. В современной жизни ей порою откровенно мелко – не вмещается она в суету, возню, мелкотравчатость, мелкотемье. Не случайно эпиграфом к одному из ее стихотворений взяты слова, сказанные ей когда-то В.В. Кожиновым: «Скоро Вас перестанут понимать».

И всё же, зная, что такое страдание, Козырева знает, и что такое сострадание, потому не лозунги, не сиюминутные соблазны закономерно поворачивают ее к темам сегодняшнего дня – она остро чувствует человеческую боль и откликается на нее. И нищий, играющий на скрипке в метро, и стихи о событиях 1993 года, и узбеки, и армяне, и переселенцы с Кавказа, и трагедия сегодняшней Украины возникают в стихах неотвратимо и закономерно, поскольку герои этих событий требуют внимания и сострадания, нуждаются в  поэтической молитвенной помощи: «Ах, какая печаль в смуглых людях с Кавказа,/ Их у доброй соседки не счесть по углам – / И грузин, и менгрел, и армянка с абхазом,/ И рассказы, рассказы: «Как жили мы там!» Та же чуткость к боли  постоянно поворачивает поэта к русской истории – давней и недавней. Недаром со страниц книги, продолжая рассказы о ссыльнопоселенцах, почти теми же словами Козырева говорит о другой русской трагедии и об одной из самых загадочных, трагических и любимых наших святынь – иконе последних времен – «Блокадной заступнице», Невской Скоропослушнице: «Когда ни родных мне, ни близких, ни мамы не стало –/ Нас в сиротских полуторках ночью везли ледяной,/ Фотокарточка мамы в пальтишке холодном лежала/ С бумажной иконкой «Скоропослушницы» нашей родной».

«Богатый остров» – дар щедрой, наполненной жизнью и любовью, не знающей равнодушия души. Удивляют тематическая широта в стихах Екатерины Козыревой, ее жадность к жизни. Жить и писать для нее – суть одно. Она пишет обо всем, что проживает, и проживает все, о чем пишет. Огромное место в ее творчестве занимает лирика – чуткая, женственная, отзывчивая к каждому жучку, цветку, лепестку, ко всей живой твари. Контраст с трагической судьбой и сосредоточенной силой постоянной  внутренней молитвы делает ее лирику еще трепетней, нежнее, беззаботнее, прозрачнее. Но желание души трудиться и тут пересиливает лирическую беззаботность и оборачивается желанием постигать мир по-тютчевски серьезно. Зачастую ее лирика – отважное путешествие в собственные глубины, путешествие трудное и болезненное, ведь для него необходимо «Преодолеть, как наважденье, страх/ Перед собою...». Отвага заглянуть в себя дает свободу в раздумьях о соотнесенности мира и собственного «я», о неизбывном одиночестве каждой души и неразрывной слиянности с миром каждого человека:

 

Желанье очутиться одному!

С травинкой – тонкой дудочкой в губах,

И выдувая собственную тьму,

Преодолеть, как наважденье, страх

Перед собою. Кто не одинок,

Как облако и дерево, и куст?

Но ц е л ы м миром наделяет Бог

И льётся песней чистою из уст.

 

Или такое вот – тоже неспешное, неторопливое, раздумчивое и глубокое стихотворение, в котором Екатерина Козырева обращается к вечным темам жизни и смерти. Жизнь и смерть видятся Козыревой единым смиреньем, «Которого не хочет человек», – не только верное для всех времен, но и очень современное и своевременное суждение, ибо ни перед жизнью, ни перед смертью современный человек смиряться не желает:

 

Знакомые берёзы под окном,

Зелёные качели над обрывом,

Они живут в неведении счастливом,

С весной в ладу в пространстве мировом.

 

И только люди, проживая век,

Не думают в гордыне иль смятенье,

Что жизнь и смерть – единое смиренье,

Которого не хочет человек.

 

Поражает удивительная отзывчивость Екатерины к слову собратьев по перу. В книге множество посвящений – С. Есенину, В. Белову, Н. Рубцову, В. Кожинову, Ю. Кузнецову, В. Лапшину, Г. Касмынину, о. Дмитрию Дудко. Для нее чтение работающих рядом поэтов – тоже продолжение живой жизни, поэтому так живы, непосредственны, точны и щедры ее посвящения. Саму Екатерину посещают сомнения в нужности и правильности ее главного дела: «Читателя в потомстве не найду –/ Поймала Книгу сеть небытия,/ Попала в паутинную среду/ Живая жизнь – поэзия моя». «Паутинной средой» Е. Козырева называет здесь электронную сеть Интернета. Сомнения эти особенно понятны в наши дни – поэтам, выброшенным из жизни, лишенным живого читателя и возможности издаваться – писать, а уж тем более молиться в стихах – особенно трудно, и работают они вопреки всему, совершая свой тихий, мало кому понятный, но жизненно необходимый и очень трудный подвиг. И не одной Екатерине все усилия души, весь денный и нощный поэтический труд порою кажутся ненужными и бессмысленными. И все же главное, для чего существует поэзия, остается неприкосновенным и незыблемым и в наши дни – и ни паутинная сеть Интернета, ни тотальная война против культуры и литературы затронуть этого беспрестанного труда души, этой «творящей энергии любви» не могут. Потому и закончить разговор о новой книге Е. Козыревой «Богатый остров» мне хочется точными и емкими словами из ее стихотворения, посвященного Николаю Рубцову: «Поэт! Среди святых потерь,/ Ты – обретённая молитва». Думаю, что эти строки в полной мере относятся и ко всей русской поэзии, и к самой Екатерине Козыревой.