Портал | Содержание | О нас | Авторам | Новости | Первая десятка | Дискуссионный клуб | Чат Научный форум Первая десятка "Русского переплета" Темы дня:

Мир собирается объявить бесполётную зону в нашей Vselennoy! | Президенту Путину о создании Института Истории Русского Народа. |Нас посетило 40 млн. человек | Чем занимались русские 4000 лет назад? | Кому давать гранты или сколько в России молодых ученых?

Идеология и политика:

"треугольная схема"

или

Технология власти

Политика, как система отношений и взаимодействий, существует в соответствии с политическими законами, которые ещё во времена Макиавелли стали откладываться на бумаге с привлечением примеров и прецедентов. Позднее новую реальность в политические процессы привнесли новые европейские философия и общественная мысль, из которых поступательно, словно из куклы матрёшки, возникли такие идеологии-гиганты, как гуманизм-либерализм, социализм-марксизм и фашизм-нацизм.

В ХХ веке на идеологическом поприще появились новые "игроки". Последователи учения Маркса апеллировали к идеям социализма, источниками которого были идеи о равенстве, свободе и братстве, восходившие к Французской революции и идеалам Возрождения, которое принесло в мир реформацию и гуманизм как систему взглядов, да и саму либеральную демократию как систему ценностей. Появившийся позднее фашизм и германский национал-социализм всячески стремились к реанимации прежних идолов традиции и прошлого в том виде, в каком они представлялись европейским апологетам прошлого - радикальным традиционалистам с национал-социалистическим уклоном.

Задолго до этого в Европе уже существовал философско-культурный ряд, в котором идеологии, так или иначе, взаимодействовали, и откуда выделяются а.) либеральные идеи, идеи демократизма и эмансипации в самом широком виде, б.) традиционализм, воплощённый в религиозных учениях и апологиях наследия предков в различных видах, и, наконец, в.) стремление к социальному равенству, апофеозом которого стало учение Маркса, позднее получившее название "религиозный марксизм".

Автору довелось изучать общественную мысль и идеологию послевоенной Японии, страны, в которой появился довольно универсальный подход к проблемам либерализма, марксизма и национализма - в трудах известного японского мыслителя и философа по имени Маруяма Масао. В данном эссе на основе подхода Маруямы делается попытка предположить взаимодействие основных идеологий, характерных для политического процесса нового/новейшего времени.

1. Маруяма Масао

В послевоенной Японии на фоне поражения в войне и американской оккупации в обществе активно обсуждался вопрос вины и ответственности за войну, в чём японскому обществу предлагалось покаяться как перед всем миром, так и перед своей собственной совестью. Вторая мировая война была развязана японскими милитаристами, что, по мнению японской интеллигенции того времени, стало нарушением нравственных правил всем японским народом.

*В России 1990-х годов в качестве подобного предметом покаяния апологетами либерально-демократических ценностей выдвигался советский режим.

Маруяма и вина

Маруяма Масао в 60-е годы был профессором Токийского университета, пацифистом, либералом и сторонником создания в Японии сугубо демократического общества, которое, как известно, строилось в послевоенной Японии в условиях американской оккупации и под руководством американских же реформаторов в военной форме. Из-за этого его взгляд Маруямы оказывался порой предвзятым, и подобная предвзятость косвенно подтверждается тем, что в последний период своей жизни он встал на сторону радикального пацифизма.

Маруяма призывал японцев к осознанию вины за прошлое и к пересмотру истории, что являлось фактическим призывом к ревизии традиционализма японской системы Кокутай - всеяпонской партии времён японского милитаризма (эдакой КПСС на японский манер) с императором во главе, который и определял для японского народа мораль в условиях власти. По этому поводу Маруяма писал, что "истинной траекторией морали японцев была не совесть индивидуума, а дело нации". Ему же принадлежит и термин "общество покаяния" (кайкон кё:до:тай). Однако Маруяма относил упрёк ответственности за войну прежде всего к самой тоталитарной системе, которая воплощалась в системе государства. Таким образом, рядовым японцам Маруяма отводил роль жертвы государственной системы. Но поскольку властная система государства состояла из субъектов власти, то определить конкретного виновного не представлялось возможным. Поэтому Маруяма отложил этот вопрос в сторону и вместо него выбрал для рассмотрения вопрос о формировании в довоенной Японии структуры общественного сознания, которая поддержала военный режим. Результат этого подхода должен был направить ответственность японцев за войну из настоящего в будущее, избежав при этом столкновения с прошлым, то есть с традицией многовековой страны, что было чрезвычайно важно для такой традиционалистской страны как Япония.

Маруяма и коммунизм

Труды Маркса в полном собрании появились в Японии только в 1933 году, то есть к тому времени, когда прогрессивная часть человечества уже была очарована советской пропагандой и темпами социалистического строительства в СССР, но пока ещё не знакома с будущими итогами хрущёвской десталинизации.

Кроме того, традиция социализма и марксизма в самой императорской Японии не была полностью подчинена как в России экономическому детерминизму, и поэтому в Эпоху Мэйдзи (начиная с конца XIX века) для японцев основным стал гуманистический аспект марксизма. А идеи социалистического равенства были особенно вожделенны для японцев, которые и помыслить не могли ни о чём подобном в условиях жесткой иерархии традиционного японского общества.

Одновременно Маруяма пользовался в своих исследованиях и марксистской методологией как раз в том смысле, что история развивается диалектически. Также он считал марксизм завершённой системой и утверждал, что социализм обладает безусловно гуманистической ценностной ориентацией. В подтверждение он часто приводил любимую им мысль Гайда о том, что коммунизм и индивидуализм абсолютно совместимы.

В общем, Маруяма как бы объял и примирил своей японской душой непримиримые с точки зрения многих взгляды на марксизм, либерализм и традиционализм. И во время дискуссии круглого стола, который проводился в известном полемическом издании - в журнале "Сэкай" ("Мир") в феврале 1948 г., он всеми силами стремился построить идейный мост между прогрессивными либералами и ортодоксальными марксистами. И Маруяма был искренне убеждён в том, что ему это удастся сделать.

Маруяма и демократизация

Как сторонник демократических преобразований в послевоенной Японии, Маруяма отстаивал демократические ценности. Но одновременно он беспокоился и о том, что вина за войну и милитаристское прошлое, в случае, если она будет принята в японском обществе, может заставить многих японцев принять идеи коммунизма, которые в первые послевоенные годы в условиях грандиозной победы Советского Союза над Германией позиционировались как антитеза прежним национально-традиционалистским идеалам японцев. Поэтому он вплотную занялся вопросом об ультранационализме и стал изучать его с тем, чтобы предложить альтернативу марксистским подходам, которые предлагали исключительно политические и экономические объяснения развития истории. Впоследствии изучение ультранационализма, который формируется в недрах сознания именно традиционного индивидуума, привело Маруяму к необходимости дискуссии об автономии субъекта. Эта послевоенная дискуссия стала известна в Японии и в мире как сютайсэйрон - дискуссия об автономии личности. В центре дискуссии поместилось утверждение о том, что основными двигателями истории являются всё же индивидуумы и их идеи, и что субъект не должен зависеть от государства.

Ещё в 1945 году Маруяма считал, что демократизация общества включает в себя, прежде всего, революцию в мыслях, а также создание новых нравственных и духовных ценностей. Маруяма также выделил необходимые критерии демократии как возможность для индивидуума определять свободу в субъективном смысле, а не через повиновение государству. Надо сказать, что такой подход очень напоминает взгляды советских диссидентов эпохи Диссидентского движения в СССР в 60-70-е гг.

Тогда же, в послевоенной и уже разделённой Германии состоялась философская дискуссия о борьбе между идеализмом и детерминизмом вокруг проблемы интерпретации теории Маркса после смерти Маркса. Причём, в Германии на тот момент автономия личности была определена как конфликт между идеализмом и детерминизмом, и даже более конкретно как конфликт между социальной и либеральной демократией. А исследователь марксизма Левин вообще считал, что марксизм и либеральная демократия поделили между собой концептуализацию демократии как осуществление и даже завершение идей гуманизма (Levin, Michael, "Marx, Engels and Liberal Democracy", London, Macmillan, 1989, p.18). К тем же выводам, но с поправкой на политический детерминизм, пришёл и Маруяма.

Таким образом, говоря о позиции Маруяма, можно выделить трёхчастность его подхода, который состоял из его отношения к 1.) прошлому страны - традиции, императору в случае с Японией, его отношения к 2.) марксизму, и его отношения к 3.) демократии и либерализму. Уникальность подхода Маруямы состояла в том, что трёхчастность не создавала внутренних противоречий, но наоборот позволяла более широко увидеть интеллектуальные задачи, которые стояли перед общественной мыслью в послевоенной Японии.

Впрочем, подробное изучение общественно-политического фона в Японии после 1945 года показывает, что такое триединство существовало в те годы в умах почти всех интеллектуалов с той лишь разницей, что каждый из них отдавал предпочтение тому идеологическому направлению, которое казалось лично ему более близким и понятным.

2. В России

В России основными направлениями развития мысли XVIII-XIX веков стали славянофильство (которое с конца XIX века называется почвенничеством), с одной стороны, и западничество с другой.

Почвенничество предполагало духовную самодостаточность и приоритет традиционных национальных русских ценностей. А западничество позиционировалось как либеральное и прозападное направление, порой не вполне совпадавшее с традиционными подходами, принятыми в русской православной культуре. Но оба идейных направления вполне сосуществовали в умах русских интеллектуалов. Традиционализм и западничество вполне уживались в рамках представлений одного социального слоя - в среде аристократии. Так русская императрица Екатерина II, являясь самодержицей православной России, вела многолетнюю переписку с Вольтером, которого в самой Европе считали врагом христианских устоев. Так целью дворянского Декабрьского восстания 1825 года, во главе которого стояли потомственные аристократы-рабовладельцы, было создание в России конституционной монархии и освобождение крестьян. Именно из того российского широкомыслия чуть позже и возник Герцен, "развернувший революционную пропаганду", и спустя всего 2-3 десятилетия - в конце XIX-начале XX вв. - из Европы в холодную Россию забрели марксизм и "призрак коммунизма".

Таким образом, в развитии российской общественно-политической мысли также можно с известной отчётливостью выделить те же три вышеназванных идеологии, а именно - либерализм, традиционализм и социализм.

Советский период русской истории

Советская власть, выстроенная на принципах марксистского детерминизма, с эпохи большевистского террора и вплоть до прихода горбачёвского "нового мышления" в середине 80-х годов ХХ века опиралась на идеологию режима, который с самого начала своего существования шёл по пути подавления автономии личности как субъекта истории и политики. Сталин прямо называл людей "винтиками" в механизме системы, а Ленин считал приоритетным волеизъявление масс, и призывал вышвырнуть "интересы частника" за борт истории.

В СССР марксизм вышел за рамки экономизма, и превратился в тотальную идеологию, которая вытеснила не только историческую и культурную традицию, но и традиционную религию (Русское Православие), и стала стремиться к созданию такой идеологической системы, в которой бы оставалось очень мало места для свободы отдельной личности. Позднее в работах критиков советской системы появился термин, довольно точно передававший содержание нового социалистического учения - религиозный марксизм, поскольку в странах, где правила коммунистическая идеология, власть подкреплялась целой системой полумистических канонов и обрядов со своими "инициациями", "пророками", иррациональными символами и даже "нетленными" мощами.

В СССР научные идеологические дискуссии были невозможны, но их невозможность не отменяла природную необходимость таких дискуссий. Но поскольку цели и задачи советской идеологии не совпадали с естественной эволюцией развития общественной мысли, в идеологической нише образовался вакуум, который оказался заполнен маргинальным диссидентским Движением за права человека. Конечно же, это движение активно поддерживалось капиталистическими странами Свободного мира, но это было даже естественно в тех условиях, поскольку в то время шла холодная война систем. (В.С. Лунин, "Технология борьбы", журнал "Москва", 2002 г., .12).

Методологически, диссидентское движение в СССР, по обозначенным им целям, корректно сопоставлять с дискуссией об автономии личности в послевоенной Японии. Дело в том, что и у советских диссидентов в 60-80-е гг., и у японских интеллектуалов после 1945 г. была одна и та же задача: разделить личность и внешнюю среду, которая и в послевоенном СССР и в послевоенной Японии полагалась как государство.

В этом подходе к формуле отношений в рамках личность-государство в СССР между собой были солидарны наиболее яркие представители почти всех направлений и оттенков диссидентского движения. Это и представитель либерально-демократического направления и сторонник конвергенции А.Д. Сахаров, и традиционалист И.Р. Шафаревич, и сторонник "правильного" социализма Р. Медведев, и даже сторонник национальной идеи А.И. Солженицын. Однако в 1973 году, после опубликования его "Письма вождям Советского Союза", в СССР внутри диссидентского движения за права человека снова произошло разделение взглядов, после чего в развитии фактического идеологического поля страны установился прочный трёхсторонний баланс: 1.) со стороны государственной власти, конечно же, основательно выделялась партийная коммунистическая идеология. Но одновременно отчётливо проявились 2.) стремление к либерально-демократической модели, выраженное во взглядах диссидентов Хельсинкской группы, а также склонность к 3.) традиционализму и даже национализму со стороны сторонников национальной самобытности, православия, народности и дореволюционного российского уклада. Хотя в то время в СССР доминировала государственная коммунистическая идеология, отвергавшая любое инакомыслие.

То ли по иронии, то ли по исторической логике, но в результате доминирования коммунистической идеологии большевистский коммунизм постепенно натурализовался на территории СССР, за исключением, пожалуй, национальных периферий, где даже социализм постепенно принимал полуфеодальные формы. Но в самой России большевистский коммунизм настойчиво стремился к замещению исконной православной традиции. В результате православная традиция в условиях советской действительности постепенно маргинализировалась, и утратила устойчивые корни в народном сознании. Православная церковь стала "старушечьей", как её свысока называли и советские партфилософы, и их западные противники - советологи. А в позднем СССР к РПЦ, как и к любой другой традиционной конфессии (например, ислам, иудаизм, буддизм, ламаизм, другие ветви христианства и т.д.), ослабленной политическими репрессиями, стали относиться с относительной терпимостью и как к неизбежному злу. Верующих в обществе как бы терпели, но стыдили, в надежде, что когда-нибудь они одумаются и поймут, что нет более истинной традиции, чем традиция социалистическая, и Ленин - знамя её...

Но природа человеческого сознания брала верх, и именно религиозное и традиционалистское сознание людей оказывало влияние на жизнь страны. В результате, вынужденно признав в начале ХХ века советскую власть, РПЦ стала в СССР если не союзницей государственной власти, то уже не оголтелым врагом, а, отчасти, даже попутчиком, особенно после начала Великой Отечественной войны. Так же своё место в сознании советского и русского человека нашла и исконная российская великодержавность, которая трансформировалась в советский патриотизм, и в культурный национализм, загнанный в субкультуру советского фольклора (В. Лунин, "Фактор мобилизации и культурный национализм", www.pereplet.ru, публицистика 2003 г.). А вот либерально-демократические, так сказать, западные ценности для СССР оставались откровенно вражескими вплоть до самой Перестройки. А до этого времени умами советских людей безраздельно правил коммунистический идол, в зареве пионерских костров провозглашавший народам социальное равенство и справедливое материальное распределение в светлом будущем.

3. Личность и равенство

Считается, что свобода отдельной личности реализуется во взаимоотношениях с другими личностями, и что в этих взаимоотношениях формируется неразрывная связь между уровнем свободы отдельной личности и её равенством с другими свободными личностями. Это сфера проявления равенства личности в отношении другой личности.

Равенство всегда предполагает отчётливый критерий определения. Но равенство как понятие, идентифицирующее личность в отношении окружающих, с точек зрения традиционализма, либерализма и социализма имеет различные принципы выражения, через которые обозначаются основополагающие ценности каждого из трёх идеологических направлений.

1. Любой традиционализм, в форме религии или культа предков предлагает равенство перед Богом, его наместником или предками. В Японии, например, император нёс груз ответственности по велению предков и, таким образом, власть в императорской Японии, в том числе и во время войны, выражалась как мораль ("Ультранационализм" Маруяма М.). В традиционализме равенство есть равенство всех личностей именно перед лицом Бога, традиции и/или высшего существа.

2. С точки зрения гуманизма и либерализма равенство определяется равенством в правах и возможностях, которые, как считается, предоставляются каждому индивидууму общепринятыми нормами права. Это равенство личностей определяется перед лицом Закона.

3. С точки зрения социалистического и марксистского материализма равенство определяется материально, и выражается в справедливом распределении материальных благ, а также в преодолении социальных расслоений, ибо "бытие определяет сознание". Коммунистическое общество определяется как общество, где реализован лозунг "от каждого по способностям, каждому по потребностям". Это равенство личностей в материальном распределении.

Идеология и общественная мысль нематериальны, и являются продуктом эманации личностей, реакцией на персональный внутренний и внешний опыт, на условия и обстоятельства. Поэтому важнейшим фактором, определяющим персональный опыт личности, является отношение личности к прошлому, к настоящему и к будущему, как своему личному, так и своего окружения.

Прошлое для личности

Отношение личности к прошлому связано с предыдущим опытом поколений, с наследием предков, которое лежит в основе мифологизаций и возникновения религий. Так или иначе, из отношения к прошлому со стороны отдельных личностей и создаётся традиция. А традиционализм апеллирует к равенству всех личностей перед высшим началом - предками или Богом, или и тем и другим одновременно (см. выше п. 1.).

Настоящее для личности

Отношение личности к настоящему прежде всего складывается из конфликта с окружающими личностями, в процессе которого происходит идентификация в рамках системы отношений личность - общество. Реальность вызывает у индивидуума потребность в понимании своего как превосходства, так и поражения перед другими личностями. Так для каждой личности актуализируется формула "жизнь - борьба", а сосуществование в обществе с другими личностями диктует правила этой борьбы. Причём, личность требует одинаковых условий, чтобы законы борьбы были одинаковы для всех участников схватки, а критерием становится ценность каждой отдельной личности. Так создаются законы, общие для всех индивидуумов - примат права, к которому апеллируют сторонники либерально-демократических ценностей (выше см. п. 2.)

Будущее для личности

Отношение личности к будущему всегда окрашено надеждой на лучшее. В рамках схемы личность-общество, каждая личность всегда связывает надежды на будущее с улучшением собственного материального состояния. Но в условиях изначального природного неравенства улучшение материального состояния, которое должно произойти в будущем, удаётся связать только с некой уравнивающей всех искусственной справедливостью, в данном случае со справедливостью материального распределения. Все те, кто обещал человечеству счастье на этом свете, провозглашали не только абстрактную свободу, но, прежде всего, равенство и братство. Но может ли в материальном мире быть братство и свобода в отсутствии материально выраженного равенства? Очевидно, что не может. Но именно к такому внутреннему, природному стремлению каждой личности в светлое будущее всеобщего блага и процветания и апеллируют марксизм, коммунизм и социалистическая идеология (выше см. п. 3.) .

Японский профессор Маруяма уникально гармонично совместил в своих подходах все три идеологических аспекта. Ему удалось увидеть, что три вышеназванные идеологические субстанции определяли состояние общественно-политической мысли послевоенной Японии, которая в 1945 г. пребывала в состоянии шока в результате поражения в войне, и переживала навязанную американскими оккупационными властями трансформацию от тоталитаризма к либеральной демократии.

Маруяма справедливо полагал, что в сложившихся после поражения в войне условиях демократическое будущее в Японии нельзя построить, не неся ответственности за тоталитарное прошлое. Одновременно он столь же верно понимал и то, что народ, теряющий корни своего прошлого, никогда не сможет построить правовое общество. В то же время он рационально принимал и марксистскую диалектику исторического развития, применительно к движению его страны в будущее. Таким образом, идеи Маруямы как бы объединили три вышеназванных идеологических сегмента.

4. Версия

В любой стране, в данном случае в Японии и России, интеллигенция и общественные элиты одновременно являются и генераторами общественной мысли, и носителями идеологии. Их личностная мотивация внешне выражается в предпочтении одному из идеологических направлений, и проявляется в склонности к определённым ценностям - либеральным, гуманистическим, западным ценностям, или в убеждённости в социалистических идеалах, в вере в марксизм, или же выражается в традиционалистских взглядах.

Особенно наглядно мотивация субъекта-представителя элиты проявляется тогда, когда он транслирует свои взгляды в общество - в виде деклараций, выступлений, письменных трудов, участия в организациях и даже просто высказывая своё "кухонное" мнение в близком кругу. Но поскольку каждое из трёх идеологических направлений, в силу известной целостности и прецедентной избыточности, даёт возможность своему адепту опереться на отлаженную идеологическую систему для выражения мнения по любому вопросу, интеллектуал оказывается ограничен идеологическими условностями, не принять которые не может просто потому, что условности его идеологии являются основой его аргументации.

В результате, если иметь в виду прикладной политический аспект, индивидуум неизбежно оказывается в сфере гравитации одного из идеологических направлений, к которому апеллирует некая политическая группа, за которую индивидуум, в итоге, идёт голосовать на выборах.

В то же время эманация интеллектуала может привлекать на свою сторону мнения других личностей, и даже может склонить на свою сторону общественное мнение. А в дальнейшем убеждения отдельно взятого индивидуума-интеллектуала могут влиять, и даже определять "генеральную линию" той или иной политической группы, стремящейся к политической власти.

Внутри каждой из трёх обозначенных идеологий может располагаться самый широкий спектр взглядов и их оттенков - от самых консервативных, до крайне радикальных. В рамках отдельно взятой политической партии подобное разнообразие взглядов выражается в партийных "крыльях" и фракциях, внутри которых комфортно размещаются индивидуумы, которые, оставаясь преданными генеральной линии своей партии, одновременно могут сочувствовать или даже разделять ценности других идеологических направлений.

Противоборство

Все три идеологии непрерывно взаимодействуют, и находятся в противостоянии друг с другом, которое прослеживается на протяжении истории Европы, по крайней мере начиная с XVIII века. Однако чаще всего бывает так, что в случае победы одной из идеологий, две другие идеологии, не ставшие победителями, не исчезают насовсем, а становятся фантомами, отравляющими радость победы доминирующей идеологии, фантомами, с которыми всегда приходится считаться победителю.

Побеждает/доминирует в политическом социуме всегда только одна идеология, которая выражает "генеральную линию" власти. Но остальные идеологии не исчезают навсегда, несмотря на мечты об их исчезновении у сторонников победившей идеологии. Происходит это из-за того, что все три идеологических направления являются отражением, одновременной эманацией сознания каждой отдельной личности, её опыта, стремлений и мыслей, связанных с её собственными прошлым и настоящим, и обращёнными в будущее.

Проявление противоборства трёх идеологий отмечается после Французской революции. Но внятные, почти геометрические формы это противостояние обрело только после победы социалистической идеологии в СССР, который стал оплотом Коминтерна и радикального социализма. Таким образом, победа одной из идеологий - социализма - в начале ХХ века знаменует собой начало эпохи идеологического противостояния, которая продолжается и сегодня. Позднее появилась "Ось" (Италия, Германия, Япония), которая стала оплотом радикального традиционализма. Оплотом либеральной демократии продолжали оставаться США и Великобритания, а "радикальным" либерализм стать не может просто по определению.

Никакая победа не бывает полной и, тем более, вечной, и в каждый момент другая идеология может прийти на смену любой господствующей "генеральной линии".

Уже с конца ХХ века, после падения социалистического блока и ослабления социалистических идей стала набирать обороты борьба между западным либерализмом, с его общечеловеческими ценностями, и самого разного покроя религиозным фундаментализмом, для которого нет ничего выше религиозной традиции, ниспосланной, как считают его адепты, свыше.

Предположения о закономерностях "треугольной схемы"

История второй половины ХХ века помогает выделить некоторые закономерности борьбы трёх идеологий, борьбы, которая с полей сражений мировых войн переместилась в область идейной и партийной борьбы, и к концу ХХ века стала приметой парламентской межпартийной борьбы за голоса электората.

Предположительно, главная закономерность состоит в том, что при активном доминировании во власти одной идеологи, две другие идеологии можно определить как "идеология-противник" и "идеология-союзник".

Самым глобальным примером может служить расклад сил во время Второй мировой войны, когда страны, символизирующие идеологию либеральной демократии (США и Великобритания) объединились со страной победившего социализма (СССР) против радикальных поклонников традиции и "наследия предков" (Германия, Япония, Италия).

Внутри самой гитлеровской Германии, например, идеология фашизма не признавала ни либерализма, ни коммунизма, что, в том числе, и привело к тотальной войне.

В свою очередь, внутри остальных стран-участниц войны тоже формировались как идеологические союзы, так и идеологические конфликты. Например, коммунистическая власть обратилась к религиозной традиции в лице православной церкви с целью укрепления народного духа. Это, правда, выразилось всего лишь в ослаблении гонений на церковь и в том, что из лагерей выпустили некоторых оставшихся в живых священников, но либеральные ценности в СССР оставались неприемлемыми, и за "преклонение перед западом" можно было угодить в Гулаг. Примерно похожая ситуация была и в Германии, и в Японии, с той лишь разницей, что там можно было угодить за решётку за коммунистические взгляды.

После окончания Второй мировой войны в мире воцарился своего рода идеологический "хаос", выраженный, отчасти, в эйфории в связи с окончанием войны, и с началом великих трансформаций.

*Речь идёт о трансформации от тоталитарной системы к демократической системе, которая успешно была начата и опробована в послевоенных Германии и Японии. Позднее такие трансформации проходили в Испании, в Латинской Америке, затем в странах Восточной Европы и СССР, и продолжаются до сих пор, например в форме "разноцветных" революций на территории уже бывшего Советского Союза, а также в Ираке.

Холодная война во второй половине ХХ века стала войной, которую после победы над фашизмом объявили друг другу идеология либерализма в лице США и стран Запада, и идеология социализма в лице СССР, Китая, Вьетнама, КНДР, Кубы и стран Восточной Европы. Мир оказался расколот надвое. В пылу секретных войн и спецопераций о традиционализме вспоминали не часто, и произошёл его неконтролируемый всплеск в мусульманских странах, на этот раз в форме исламского фундаментализме.

На более локальном уровне, в рамках внутренней политики ведущих стран мира, три идеологии также взаимодействовали между собой. Так было, например, в СССР во время и после войны, когда Сталин прибег к союзу с традиционным русским патриотизмом, связанным с Православием. Но либерально-демократические идеи были объявлены вражескими.

В Японии даже во время войны националистическая и милитаристская идеология Кокутай сосуществовала с буржуазной конституцией Мэйдзи и парламентом по типу британского, но компартия Японии была под запретом, и все японские коммунисты находились в тюрьмах.

В США во время Холодной войны либеральная идеология "свободного мира" для борьбы с коммунистической идеологией призвала в союзники религию и национализм, успешно расшатывая социалистические устои радиотрансляцией националистических программ и религиозных служб, чем подчёркивалось отсутствие национальных и религиозных свобод в СССР.

С середины 80-х гг. и до 1991 г. в СССР складывалась ситуация, когда коммунистическая идеология постепенно отступала от власти, и уже только поэтому укреплялись позиции как демократов (например, межрегиональная группа), так и националистов всех мастей в советских республиках. Ослабление правящей идеологии фактически спровоцировало межнациональные конфликты, и одним из немногих позитивных проявлений крушения коммунистической идеологий стало возрождение в стране традиционных религий.

В России с 1991 г. по 1993 гг. основной идеологией становится либерально-демократическая идеология, на которую опиралось прозападное руководство страны. Однако конституция РФ в декабре 1993 года была принята вновь избранным парламентом, в котором большинство принадлежало ЛДПР - партии, собравшей на парламентских выборах осенью 1993 года голоса почти всего националистически/патриотически настроенного электората, а также голоса почти всех избирателей, настроенных к тогдашнему режиму оппозиционно. В то время как отброшенная коммунистическая идеология была предана всеобщему осуждению.

С 1993 года в России снова повторяется идеологический кризис, как и в СССР с середины 1980-х гг., когда ослабление господствующей идеологии начало сопровождаться ослаблением советской власти. После событий 3-4 октября и расстрела российского Белого дома по приказу демократического президента идеологические ориентиры вновь оказались сбиты, и в России снова наступил идеологический хаос. В результате, вместо обещанной демократии западного образца и примата права, тогдашнее руководство России выбросило в народ почти пиратский лозунг "о любом количестве суверенитета", который читался, как "бери, кто сколько может!".

В результате идеологического кризиса середины 90-х гг. вновь, как и в 80-е гг., можно было наблюдать почти равносторонний идеологический треугольник как результат отсутствия доминирующей идеологии во власти. Кризис вылился в беспомощное и почти курьёзное объявление "конкурса на лучшую Русскую идею", о котором в 1996 г. всерьёз и официально объявили в "Российской газете" - официальном печатном органе президента России Б.Н. Ельцина.

Во время последних выборов в Госдуму в 2003 г. партия "Единство" символизировала центризм и была "карманным" объединением президента В.В. Путина, который символизировал собой мощь прежнего государства - СССР, в котором КГБ позиционировался как страж Отечества. Кроме того, новый президент позитивно относится к традиционному русскому Православию. Такая декларация предпочтений ещё не идеология, но очень близка к идеологии традиционализма. Надо сказать, "Единство" чаще находила общий язык с коммунистами из КПРФ, с социалистами из "Родины", и даже с псевдо-националистами из ЛДПР, в то время как выразители про-западной идеологии в лице СПС и "Яблока", ставшие противниками президентского курса, даже покинули зал заседаний в Госдуме.

Затем в результате слияния двух идеологически одинаково окрашенных партий "Единства" и "Отечества" появилась новая партия - "Единая Россия".

Единоросы добились абсолютного большинства в Госдуме и стали нащупывать идеологический баланс внутри своей партии. В результате была предпринята не совсем удачная попытка сформировать внутри партии "левое" и "правое" крылья, которые должны были выглядеть как фракции, тяготеющие к социалистической и либеральной идеологиям соответственно. Это было сделано для того, чтобы не только увеличить электорат, но и подменить широтой своих идеологических взглядов недостаток сторонников либеральных и демократических идеологий, к которым относятся СПС и "Яблоко" и т.д., а также сторонников социалистической идеологии, которую транслировали КПРФ, а также социалисты из "Родины". Идеологию ЛДПР, как и фактическую функцию этой партии, несмотря на название, скорее можно отнести к "генеральной линии" партии власти.

Несмотря на усилия, "Единой России" не удалось прирасти "крыльями". Однако вакуум идеологического представительства в законодательной власти и в обществе не мог оставаться бесконечно. Поэтому в конце 2006 года состоялась консолидация "сверху" сторонников социал-демократических взглядов. "Партия Жизни", "Партия пенсионеров" и "Родина" слились в партию "Справедливая Россия" очевидно "розового" оттенка. Ведь даже в названии присутствует слово "справедливость", характерное для социалистической риторики. Данное объединение пока не доказало свою безусловную жизнеспособность, и поэтому тем более нельзя забывать о том, что на том же поле выступает уже не очень "красная" КПРФ. А из октябрьского (2006 г.) интервью Г. А. Зюганова (о его намерениях баллотироваться на президентских выборах в 2008 г.) стало известно о стремлении КПРФ объединить ВСЕ российские коммунистические партии. Таким образом, можно констатировать начало консолидации на социал-демократическом и марксистском направлении.

Теперь остаётся ждать завершающего политического штриха от сторонников либерально-демократической идеологии, например, в виде каких-то объединений СПС, Яблока и тех, кто в современной России называет себя "правыми". По логике "треугольной" идеологической схемы последние также должны выйти к электорату и быть представлены в новом парламенте 2007 г. О едином кандидате в президенты с их стороны на выборах 2008 г. говорить пока рано.

Думается, в отношении будущих выборов можно прогнозировать крен в сторону социал-демократических предпочтений российского электората, уставшего от социальной неустроенности, и стремящегося к социальной справедливости. Тем более что за 70 лет господства советской идеологии стремление к равенству и справедливости в распределении материальных благ, вошло в кровь всех народов, населявших СССР. А либеральная демократия западного образца уже успела надоесть за последние 15 лет борьбы за существование.

"Треугольные схемы" работают и в зарубежных парламентах. Например, своего рода апофеозом выражения "треугольной схемы" можно считать результаты выборов в парламент в Великобритании в мае 2005 года, в результате которых снова победил нынешний премьер-министр Э. Блэр. И теперь расклад сил в британском парламенте просто дидактически нагляден как по чёткому трёхстороннему составу (либерал-демократы/лейбористы/консерваторы), так и по взаимодействию в политике трёх основных британских партий.

Абстракция (версия)

Анализ с использованием "трехсторонней схемы" можно продолжить, оценивая, например, сегодняшнее положение дел в парламентах многих стран, состояние электората в регионах и положение дел во многих законодательных собраниях, а также для анализа соотношений между фракциями ряда политических партий.

Конечно же, возникает определённый соблазн придать всему вышеизложенному геометрические формы в виде треугольника, заключённого в круг.

У этого треугольника стороны не могут быть равны, поскольку одна идеология всегда доминирует во власти и в обществе (гипотенуза), а из двух других идеологических направлений (катеты) одно - всегда "союзник" (больший катет), а другое - "противник" (меньший катет) доминирующей идеологии.

Круг условно обозначает среду обитания идеологии - социум и сферу политики.

Треугольник постоянно пребывает в движении, и длина его сторон колеблется в зависимости от расклада политических и идеологических сил. Треугольник может становиться равносторонним, что происходит, как правило, в результате падения господствующей идеологии, и роста влияния других идеологических направлений. Таким образом, паритетное равновесие идеологий возможно только во время отсутствия господствующей идеологии, или её отдаления от центральной политической власти. Такое случается довольно редко, и как правило совпадает с периодами экономического и политического хаоса, например, во время восстановления государства и общества после войн и революций, а также в эпоху общественных и политических трансформаций в "переходные периоды", особенность которых состоит в том, что во время трансформации от тоталитаризма к демократии всегда происходит поражение господствующей идеологии. В результате кризиса возникает межидеологический паритет, выраженный или в идеологических дискуссиях, как в послевоенной Японии, или в форме плюрализма и гласности, как на постсоветском пространстве.

Однако каждое из трёх идеологических направлений всегда пребывает в центростремительном движении, стремясь занять в социуме основные позиции. Графически это выражается в постоянном тяготении каждой из сторон треугольника в сторону центра окружности. Каждая сторона треугольника, таким образом, стремится стать его "гипотенузой", и отделить от окружности - от социума и политики - как можно большее пространство для своего влияния, то есть как можно большее число сторонников, как можно большую часть голосов электората, в случае с выборами.

Максимального размера гипотенуза треугольника, заключённого в окружность, может достичь, лишь совпав с центром окружности. Иными словами, когда идеологическое направление становится доминирующим в социуме, удерживает за собой самое большое число сторонников, и, графически, совпадает с центром окружности - с центром власти в социуме и политике. Так может происходить в случаях тотальной или тоталитарной идеологии.

Идеологический треугольник является непостоянной субстанцией, пребывающей в непрерывном развитии внутри общественного и индивидуального сознания. Возможно, такая трёхсторонняя идеологическая схема поддаётся не только эмпирическому, но и математическому анализу.

Что же касается современной России, думается, что японский опыт универсализма Масао Маруяма методологически ближе формирующейся в современной России идеологической модели, чем опыт западных стран, поскольку предлагает более функциональные подходы к проблемам идеологической адаптации.

Проголосуйте за это произведение

Что говорят об этом в Дискуссионном клубе?

270195  2006-12-08 19:23:07 Валерий Куклин - Признаюсь, одолел с трудом. Показался текст рыхлым и амбициозным. Может я и не прав. Стихи и проза автора мне нравятся. А вот тут... Надо, наверное, быть японцем, чтобы со всем согласиться. Но логика выглядит правильной. И не русской. В чем? И сам не пойму. Приглашаю всех ознакомиться с текстом и высказать свое суждение. Тема важна, ибо сегодня самое важное для России - понять ей саму себя.

Copyright (c) "Русский переплет"