МХАТ ПРЕДЛОЖИЛ ЗРЕЛИЩЕ, НЕ РАССЧИТАННОЕ НА ПУБЛИКУ

На прошлой неделе на сцене в Камергерском переулке состоялась премьера спектакля "После репетиции" по сценарию Ингмара Бергмана.

Сценкам из театральной жизни, какое бы популярное имя их ни освящало, решительно противопоказано помещение театра. Средства искусства, смешавшиеся с его темой, дают самый непредсказуемый эффект. Нельзя лишать театральное зрелище его метафорического, иносказательного смысла - и в конечном счете говорить о веревке в доме повешенного.

Примерно такими соображениями, думаю, руководствовался выдающийся шведский режиссер и драматург Ингмар Бергман, долгое время не позволявший ставить свой сценарий "После репетиции" (по нему был снят одноименный фильм) на театральной сцене. Но в прошлом году МХАТ имени Чехова добился-таки разрешения. На экстренные репетиции режиссеру Вячеславу Долгачеву было отведено два месяца, на роли режиссера и двух актрис утвердили Сергея Юрского, его жену -- артистку Наталью Тенякову и их дочь - Дарью Юрскую, недавнюю выпускницу Школы-студии МХАТа. И вот - премьера.

У режиссера В. Долгачева на сцене в итоге не оказалось ни членов семьи - все трое вынуждены играть, то есть актерствовать, ни актеров - ведь актеры по замыслу И. Бергмана и населяют пьесу. Актер в роли актера всегда балансирует на грани реальности или провала: самозабвение входит в его профессиональный набор средств, но не самоудвоение же! Это непосильно для него, но слишком просто для публики, которая уверена в том, что ей таким образом разъясняют азбуку лицедейства. И потому все оборачивается крайностями: при столь свойской ситуации на сцене присутствие зрителей в зале казалось несколько странным, а артисты во время спектакля вынуждены были обращаться к откровенно эстрадным приемам, чтобы пришедшие все-таки не скучали. Весьма жаль, но все моменты импровизации на сцене были связаны именно с необходимостью спасать зрелище, хотя это и обеспечивало им особенную благодарность зрителей.

Пьеса дала минимум шансов тем, кто предпочитает "воевать числом". Но при том, что соло и дуэты обыкновенно пишутся специально для великих, трио - "любовный треугольник" -- просто готовая драматургическая механика, достаточный арсенал для измены, ненависти, предательства и т.п. И. Бергман предполагал иными орудиями осуществить свой замысел, и его фильм доказал это, обнаружив массу специфических приемов - наплывов камеры, неожиданных ракурсов. На сцене же царит статика: все зрелище составляют две вялые картины, одна из которых сработана в виде сновидения посредине другой. Разнообразят действие меняющиеся женщины при неизменном С. Юрском. И парадокс: вместо троих перед нами практически четверо или даже больше: образ сценического режиссера расплылся за счет других .

Обстоятельства на стороне С. Юрского. Он несомненно занял самую удобную позицию в драматургии спектакля, переиграв режиссера В. Долгачева не только в том, что вышел на сцену, но и в том, что он - наместник И. Бергмана на ней. При этом, чем больше неудач можно приписать режиссерской работе, тем больше В. Долгачев выглядит в упряжке режиссеров подставным лицом. Он не мог не понимать, что выпускает на подиум не столько соперника, сколько двойника, а следовательно, лишен обычной режиссерской привилегии наблюдать собственный труд из кулис, быть слегка в тени. Понимая это, он, казалось бы, должен сделать двойные усилия, но его спектакль жив только блестящими актерскими импровизациями.

И перед нами спектакль во многих отношениях уникальный: перетерпевший троих режиссеров (включая И. Бергмана), но лишенный режиссуры. Рассчитанный на большой зал МХАТа, но не рассчитанный на публику. Не имеющий ни малейшей почвы для импровизаций, но держащийся исключительно на них. И до тех пор, пока мы не избавимся от переводных киносценариев, пока труппа не станет задумываться о зрителях, а режиссеры работать, театр наш будет оригинален.

1997

Проголосуйте за это произведение