Сегодня речь пойдет о самоотверженности.
Самоотверженный человек сегодня - это пушкинист, который говорит народу о Пушкине. Он гораздо более рисковый оратор, чем матрос с маузером перед анархистами. Он покруче летчика-испытателя. Сейчас говорит, после юбилея и связанных с ним безобразий.
Он будто ведет разговор после большой пьянки наутро, когда главное свинство напомнить всем о поводе веселья. Голова болит. Бутылки под столом катаются ...
О нем тяжело поминать после того как " А он, мятежный, ищет бури " - написано было на плакатах вдоль дорог. И подпись на этих плакатах тоже была - Пушкин.
После того, как выпустили шоколадный набор " Ай да Пушкин " . А в этом наборе - шоколадные конфеты, а на обертках этих конфет - сцены из пушкинских произведений. " Моцарт и Сальери " - это, видать, в связи с начинкой, а еще - для самых стойких - " Пир во время чумы ".
Эвоно как.
После этого праздника у части нашего народа возникла-таки стойкая идеосинкразия к этому поэту, а спрос на портреты Дантеса вырос сверх всякой меры. И хочется острить да ерничать, чтобы потом снова можно было спокойно, не оглядываясь, сказать: " Я люблю Пушкина ", ерничать, чтобы откреститься от той же фразы со словом любовь, замененной графическим сердечком.
Пушкину на это, разумеется, наплевать. Пушкин жил в тяжелое время. Голодное. И холодное. Бутылка " Вдовы Клико " стоила полкоровы. А еще табак не курили, а нюхали. Ужас! Я пробовал. Некоторые скажут: " Что ж тут ужасного? " . Дескать, одна понюшка табаку мозги прочищает и давление понижает, скажут они. Нет, отвечу я, пробовали мы ваш нюхательный табак. Пусть враги мира понижают себе давление таким способом. А мозги материя тонкая, черт разберет, что с ними происходит. Встанешь с утра - и как стекло. Чистый, значит. И нюхать ничего не надо. Итак, главное, что все-таки время было именно голодное.
Был исторический факт: каким-то детям, современным Пушкину, сказали, что он (Пушкин) - сахарный, а зад у него - яблочный. Натурально, дети сбежались, чтобы лизать. Были сильно разочарованы. Я читал это в письмах самого Пушкина. Так что история Гумберт-Гумберта тогда не случилась, а случилась несколько позднее.
А вот улыбаться - не надо. Не надо улыбаться-то. Лыбится по этому поводу никому не советую. Пушкина-то убили. Поэт, понимаешь, невольник, блин, солнце закатилось... Только то и успел, что памятник себе... Мучительно больно за него, за его бесцельно непрожитые годы. Пошто Пушкина убили?
Может нам это объяснит самоотверженный человек. А улыбаться мы не будем. Нехорошо. Дух праздника, похожий на дух похорон, еще не выветрился с наших
улиц.
