Русский переплет - литературный интернет-журнал

- Вот видишь √ веришь в Бога, а какие гадости пишешь.

- Это потому, что человека всегда тянет писать о противоположном себе.

Из интервью Срокина.

Начнём с чисто текстового момента. Нигде в последующем тексте романа Сорокина ╚День опричника╩ (2006) не применён косой шрифт, кроме как в самом первом абзаце с┘ пятого слова начиная:

╚Сон все тот же: иду по полю бескрайнему, русскому, за горизонт уходящему, вижу белого коня впереди, иду к нему, чую, что конь этот особый, всем коням конь, красавец, ведун, быстроног; поспешаю, а догнать не могу, убыстряю шаг, кричу, зову, понимаю вдруг, что в том коне ≈ вся жизнь, вся судьба моя, вся удача, что нужен он мне как воздух, бегу, бегу, бегу за ним, а он все так же неспешно удаляется, ничего и никого не замечая, навсегда уходит, уходит от меня, уходит навеки, уходит бесповоротно, уходит, уходит, уходит┘╩.

Чем-то тем же роман и кончается, но там уже никакого косого шрифта:

╚Еле ворочая рукой свинцовой, обнимаю:

≈ Ладно, дура, я дела государственные вершил, жизнью рисковал.

≈ Сто лет прожить вам┘ ≈ обиженно бормочет она, всхлипывая в темноте.

Сто ≈ не сто, а поживу еще. Поживем, поживем. Да и другим дадим пожить. Жизнь горячая, героическая, государственная. Ответственная. Надо служить делу великому. Надобно жить сволочам назло, России на радость┘ Конь мой белый, по годи┘ не убегай┘ куда ты, родимый┘ куда, бело гривый┘ сахарный конь мой┘ живы, ох, живы живы кони, живы люди┘ все живы покуда┘ все вся опричнина┘ вся опричнина родная. А покуда жива опричнина, жива и Россия.

И слава Богу╩.

Весь текст дан от имени опричника Комяги.

Так вот смею думать, что курсив √ это от имени самого Сорокина, его заветное. А прямой шрифт √ искажение этого заветного.

По моим самым последним воззрениям художник может позволять себе в иных местах сочинённого им художественного текста (потому художественного, что там не выражается ╚в лоб╩ его полуосознаваемое заветное), - художник может позволять себе в иных местах выражаться относительно этого полуосознаваемого всё же ╚в лоб╩ настолько, насколько это осознано им. Не удерживается и срывается в некоторую нехудожественность.

Я отметаю возражение, дескать, это сон, вот он и дан курсивом. Почему отметаю? Потому что в тексте есть описание наркотического состояния, тоже изменённого состояния психики, а всё ж там курсив не применён. Да и в самом конце перед нами тоже изменённое состояние психики √ засыпание √ а тоже никакого курсива.

И наоборот. Смею думать, что Сорокин ещё раз не удержался и дал (без курсива) полное звучание своему голосу в голосе Комяги вот в таком фрагменте просмотра цензурой номеров концерта, предлагаемых для будущего представления:

╚Номер следующий ≈ страница недавнего прошлого смутного, печального. Площадь трех вокзалов в Москве, годы Белой Смуты Проклятой. Стоят простые люди, вынесенные на площадь смутной волною из домов своих и понужденные торговать, чем ни попадя, дабы заработать на кусок хлеба, преступными правителями у них отобранного. Помнит моя память детская, ранняя те гнойные времена. Времена Белого Гноя, отравившего нашего Медведя русского┘ Стоят на площади люди российские с чайниками, сковородами, кофтами да мылом-шампунем в руках. Стоят беженцы и погорельцы, в Москву от горя нахлынувшие-поприехавшие. Стоят старики да инвалиды войны, ветераны да герои труда. Горько видеть толпу сию. Пасмурно, промозгло небо над нею. Печальная музыка звучит из ямы оркестровой. И ≈ словно бледный луч надежды разрезал вдруг картину мрачную, затеплился в центре сцены: трое детей бездомных, миром отвергнутых. Две девочки в платьицах оборванных и мальчик чумазый с мишкой плюшевым на руках. Оживает робкая флейта надежды, звучит-просыпается, устремляется тонким гласом вверх. Всплывает над площадью мрачной, гнойной трогательная песня детская:

Слышу голос из прекрасного далёка

≈ Голос утренний, в серебряной росе.

Слышу голос, и манящая дорога

Кружит голову, как в детстве карусель.

Прекрасное далёко, не будь ко мне жестоко,

Не будь ко мне жестоко, жестоко не будь!

От чистого истока в прекрасное далёко,

В прекрасное далёко я начинаю путь.

Слышу голос из прекрасного далёка

≈ Он зовет меня в чудесные края.

Слышу голос, голос спрашивает строго:

А сегодня что для завтра сделал я?

Прекрасное далёко, не будь ко мне жестоко,

Не будь ко мне жестоко, жестоко не будь!

От чистого истока в прекрасное далёко,

В прекрасное далёко я начинаю путь┘

Слезы наворачиваются. У меня, конечно, это похмельное. Но осанистый князь Собакин вполне естественно носом шмыгает. У него семья большая, внуков малых много. Крепыш-смотрящий из Тайного Приказа сидит, как статуя. Понятно ≈ у них нервы железные, ко всему готовые. Полноватый столоначальник как-то поводит плечом зябко, видать, тоже со слезою борется. Взяло за живое людей матерых. Это славно┘

Разбудил Государь в нас не только гордость за свою страну, но и сострадание к тяжкому прошлому ее. Стоят трое детей русских, тянут к нам руки из прошлого, из униженной и оскорбленной страны. И не можем мы ничем помочь им.

Утверждаем╩.

Правда, дважды √ для слов ╚гнойные╩ и ╚гнойно╩ √ и раз √ для слова ╚похмельное╩ - Сорокин не удержался и курсив всё же дал┘

Строго говоря, краткое курсивом выделение у него там и сям по всему роману встречается: ╚а он без кокоши неразговорчив╩, ╚Щеки уже не очень свежи╩, ╚Без этой молитвы я на дела не езжу╩, ╚На крови ≈ все как по маслу пройдет╩, ╚Это ≈ слова известные... Сложилось так╩┘

Так что можно на всё, что курсивом вне первого абзаца, глаза закрыть. А открыть, - хоть это и прямым, Комягиным, шрифтом, - только на сцену, прошибающую до слезы всех (и читателя, меня, во всяком случае: это была дочкина любимая песня, была √ ибо она, кажется, выкинула из головы всё, что раньше любила √ так изменилась; и √ нет у меня моей дочки).

А разница шрифтов в самом начале и в самом конце поддерживается в самом конце ещё грамматической неправильностью (засыпанием): ╚по годи╩, ╚бело гривый╩. √ Испохабил Комяга мечту Сорокина √ вот и не дал Сорокин ей тут косого шрифта.

Как я хорошо думаю о Сорокине! Да?

А всё потому, что я раньше (см. тут, тут и тут) выводил его хорошим. Похожим на меня: с идеалом √ в сверхбудущем. Только у него оно, кажется, религиозно-христианское, а у меня √ атеистическое. У обоих √ традиционалистское. (Мыслим же новый, атеистический традиционализм!)

Теперь же я роман читал и как пощёчины получал. Словно прав Данилкин, что Сорокин, провоцируя нас на такую, а не иную реакцию: ╚┘демонстрирует разве что человеческую глупость ≈ да, глупость своих соотечественников, с их потешной склонностью к тоталитарной форме самоорганизации; это люди ≈ источник абсурдного и комического. ╚День опричника╩ есть отменная комедия ≈ веселая история с сюжетом, остроумно высмеивающим человеческие слабости наших современников╩ (http://www.afisha.ru/book/858/review/152421/).

На самом-то деле, для себя, Сорокин за известного рода тоталитаризм, но и понимает, что благими намерениями вымощена дорога в ад, и это понимание в романе отразил. Всё, мол, хорошо в меру. А меры у нашего народа нету.

Чрезмерность выражена ужасностью итогов. Но не только, а выражена ещё и подробным описанием психологической или религиозной мотивировки ужасностей в качестве дел позитивных, будь то бессудная казнь или групповое изнасилование, будь те в яви или в наркотическом видении.

А ╚хорошесть╩ выражена богатой, сочной стилизацией под русский язык эпохи Ивана Грозного 400-летней давности. ╚Живый в помощи Вышняго╩, ╚Победу на супротивныя╩, ╚По заалевшим ланитам╩, ╚Опустила очи долу╩, ╚дело поперву╩, ╚Выхожу в сенцы╩, ╚челядь выстроилась╩, ╚Здравы будьте╩, ╚срам земной╩, ╚Тесовые ворота┘ растворяются╩ ═- это в 20-ти строках┘

Ещё ╚хорошесть╩ выражена массовым позитивом неязыковой, материальной русскости. ╚┘традиционное для похмельного утра: стакан белого квасу, рюмка водки, полстакана капустного рассола╩, ╚иду к иконостасу, затепливаю лампадку╩, ╚приготовленной колодезной водою с плавающими льдинками╩, ╚роспись: девки, собирающие вишню в саду╩, ╚подает сырники, пареную репу в меду, кисель╩, ╚Танюшка благолепна и благоуханна╩, ╚ею же расшитое полотенце╩, ╚крещусь, благодарю Господа за пищу╩ - это в 26 строках┘

Нельзя при таком языке и вещах быть только против тоталитарного деспотизма. Нельзя этот роман понимать (другой вариант √ не комедия) как антиутопию, мол, что будет, если верх над демократами и проамериканскими глобалистами возьмут патриоты и традиционалисты. Это была б сатира. А художник вряд ли опустится до сатиры. И наоборот, если он в какой-то мере, подсознательно, за тоталитаризм, то испытать меру хочется именно чем-то вроде из себя показанной, позитивно, опричнины.

Подсобным доказательством является признание Сорокиным, что главное из искусств для него √ музыка. Классическая. А та вся пронизана музыкальными правилами. Чем не некий тоталитаризм┘

То же и с его верой в Бога. Но это тоже подсобное, внетекстовое.

А вот в тексте б ещё какой авторский прокол┘

Есть!

Комяга смотрит утром в зеркало после пьянки: ╚Лицо опухло слегка, воскрылия носа в синих прожилках, волосы всклокочены. На висках первая седина. Рановато для моего возраста. Но ≈ служба наша такая, ничего не попишешь. Тяжкое дело государственное┘╩.

Что это за дело? √ Непрерывные преступления против человечности, оказывается. То есть не то, что неизменяющийся Дориан Грей, демон по призванию.

А вот ещё.

Челядь прощается с барином, уезжающим на службу: ╚Из черной горницы выглядывает Анастасия: красно-белый сарафан, русая коса на правом плече, изумрудные глаза. По заалевшим ланитам видать: волнуется. Опустила очи долу, поклонилась стремительно, тряхнув высокой грудью, скрылась за косяком дубовым. А у меня сразу всплеск сердечный от поклона девичьего: позапрошлая ночь темнотой парною распахнулась, стоном сладким в ушах ожила, теплым телом девичьим прижалась, зашептала жарко, кровушкой по жилам побежала╩.

Не наносное ли у Комяги √ приязнь к насилованию?

Это у Сорокина, конечно, не проколы. А что? Зачем это? Не затем ли, чтоб невольно объяснились слёзы Комяги от детской песни советских времён? Чтоб тайно объяснилось, чем отличается автор от героя┘

Сорокина бесит наша в принципе способность опять удариться в крайность, поэтому он нам рисует сверхкрайность, чтоб нам тошно стало от этой нашей способности. Да. Антиутопия, вроде. Но Комяга-минус-преступления такой симпатяга┘ Как и все опричники-минус-преступления┘

╚А по Думскому закону ≈ с дрекольем из челяди кто выстоит супротив наезда, тому опалы не будет┘

Ждет нас куча охраны да челяди с дрекольем. С ними три пса цепных, рвутся на нас. Биться с такой оравою ≈ тяжкое дело. Договариваться придется┘

≈ Слушай сюда! Вашему хозяину все одно не жить!

≈ Знаем! ≈ кричит охрана. ≈ От вас все одно отбиваться придется!

≈ Погоди! Давай поединщиков выберем! Ваш осилит ≈ уйдете без ущерба со своим добром! Наш осилит ≈ все ваше нам достанется!

Задумалась охрана┘

Посоветовались те, кричат:

≈ Ладно! На чем биться будем?

≈ На кулаках! ≈ отвечаю.

Выходит от них поединщик: здоровенный скотник, морда тыквой. Скидывает тулуп, натягивает рукавицы, сопли утирает. Но мы к такому повороту готовы ≈ Погода Сиволаю на руки кафтан свой черный сбрасывает, шапку с куньей оторочкой стряхивает, куртку парчовую скидывает, поводит плечом молодецким, шелком алым обтянутым, мне подмигивает, выступает вперед. Супротив Погоды в кулачном деле даже Масло ≈ подросток. Невысок Погода, но широк в плечах, крепок в кости, ухватист да оборотист. Попасть в его харю гладкую трудно. А вот от него в мясо схлопотать ≈ проще простого.

Озорно глядит Погода на соперника, с прищуром, поигрывает пояском шелковым:

≈ Ну что, сиволапый, готов битым быть?

≈ Не хвались, опричник, на рать идучи!╩.

Это похоже на Лермонтова с его народолюбием, воспоминанием о патриотизме пред- и принаполеоновской поры (Были люди в наше время, богатыри, не вы) в гражданской поэзии начала XIX века, забытой приспособленцами в николаевскую реакцию. И опричник Кирибеевич у Лермонтова так же хорош, как и купец Калашников, да и царь Иван Грозный - тоже. Всё √ во славу русскости-свободе, забытой после поражения декабристов.

И так и кажется, что Сорокин тоже очень хорошо знает, какое это упоение, если народ единым духом движим. Чего он, увы, не наблюдает в момент сочинения своего романа (в 2006 году). А пора б, пора┘

Но √ чтоб ╚за╩ все, а не друг против друга┘ Как тут. Иначе он, Сорокин, нам так повернёт √ тошнить нас будет от чтения.

Однако момент любования был же!

Зачем?

Сатира и антиутопия так не пишется. Там нет противоречий. А тут √ есть. Тут Сорокин нас, славянофилов, подманивает, чтоб потом больней ударить.

Когда?

Когда его, тоже славянофила, славянофилы-идиоты выведут, обнаружив свой идиотизм. И они обнаружили. И он тем более уязвлён, что тоже славянофил. Что √ славянофильство √═ и заметно в миг упоения русскостью.

Можно сказать, что переменчивость Сорокина, это подманивание, а потом оглоушивание, есть просто насмешка надо всем-всем. Постмодернист он, мол. И тоже, мол, никакая тут не сатира и не антиутопия. (Эта версия хороша хоть бы тем, что не низводит Сорокина в нехудожественность из-за предположения, что он просто, сермяжно ╚в лоб╩ хотел выразить своё фэ нынешним противникам вестернизации России.)

Что тут скажешь?.. Что и сама вестернизация оказывается осмеянной, раз всё равно к ней, отрицательной, - с её сексизмом и гомосексуализмом, вседозволенностью извращений и материальной пресыщенностью, - скатился оппонент вестернизации? А автор, мол, надо всем.

Действительно, охальник он окаянный. Роман весь из гэгов.

Только вот не смешно ж┘

И это не отказывает разве Сорокину в постмодернизме?

28 октября 2012 г.

ЛИТЕРАТУРНОЕ ОБОЗРЕНИЕ Соломона Воложина Х У Д О Ж Е С Т В Е Н Н Ы Й С М Ы С Л

ЛИТЕРАТУРНОЕ ОБОЗРЕНИЕ
Соломона Воложина

Х У Д О Ж Е С Т В Е Н Н Ы Й С М Ы С Л