Русский переплет - литературный интернет-журнал

Шалинский Фрейд

Стоит ли удивляться разгулу этнобандитизма в стране, когда сама власть, через свои группы влияния в «культурной среде» выдвигает на самые громкие национальные премии такие произведения, как роман Германа Садулаева «Шалинский рейд». Ставший финалистом национальных премий «Большая книга-2010» и «Русский Буккер-2010».

Футбол и гинекология

Ни «Большую книгу», ни «Русского Букера» за этот год уже точно не получит чеченский писатель Герман Садулаев. А жаль. Больно хорошо пишет. Главное – правильно. Про плохих «федералов» и хороших «чеченов» (среди последних, впрочем, тоже есть плохие, но совсем мало и не совсем чечены). Это – если в двух словах и для интервью «Радио Свободе».

Если же в трёх и более – такую прозу можно назвать не «потоком», а «оттоком сознания». В прямом смысле, потому что сознание неумолимо покидает главного героя, так как он, оказывается, страдает «конфабуляциями». Психологический словарь определяет это так:

«Содержанием экмнестических конфабуляций (с. ecmnesticae) являются события ранних лет жизни (детства, юности). Чаще всего такие конфабуляции встречаются при старческом слабоумии на фоне выраженной прогрессирующей амнезии…»

Говоря ещё проще, конфабуляции главного героя романа «Шалинский рейд» - это ложные воспоминания, которые одолевают проживающего в Питере чеченского боевика, гуманиста и головореза – человека (роман от первого лица), похожего на писателя Германа Садулаева. «Ложные воспоминания», разумеется, о войне. Или о контр-террористической операции. «Воспоминания» настолько «ложные», что нельзя не процитировать.

Оказывается героический рейд бесстрашного борца с беременными женщинами и медперсоналом районной больницы одноногого (о ту пору, правда, двуногого и даже с головой, хотя последнее и сомнительно) Басаева в Будёновск был «всего лишь ответом» на мерзкую операцию злокозненных русских, которые «когда-то» обещали расстрелять какое-то «население» какого-то «аула», если окружённую там часть не выпустят из окружения. Часть выпустили, подлые мерзавцы русские прячась за широкими юбками беременных чеченок ускользнули от заслуженного возмездия, дорога на Будёновск для справедливого ответного удара была открыта. «Один-один» - с футбольным восхищёнием восклицает герой повествования, а может быть даже и сам автор, любимец женщин и международного сообщества Герман Садулаев. Идёт честная игра грозненского «Терека» и питерского «Зенита», наши по мячу в целом попадают, правда, не мешало бы гранатомётчиков за воротами посадить и растяжки поставить, ну да это к слову. О том, что следующий форвард, не к ночи будь помянут, Салман Радуев, сделавший счёт 2:1 («поход» на Кизляр, беременные женщины, парализованные старики, полная победа вайнахов) мученик и страстотерпец и говорить не приходится. Подробно описываются его мучения в колонии «Белый лебедь», оказывается, голова у него там раскалывается (что-то у них у всех с головами), а жестокие русские не дают ему таблеток, то есть вместо пожизненной пенсии и домика в Куршавеле вот такое вот нехорошее отношение оккупантов. Впрочем, учитывая, что даже среди своих он после Кизляра получил прозвище «гинеколог», вместо таблеток ему могли предлагать что-либо другое. Видимо отказался…

Враги сожгли родную саклю

О врагах и оккупантах понятно… И хотя Садулаев пытается выстроить собственную морально-нравственную хронологию событий в Чечне, в основных положениях она поразительно совпадает с нынешней «официальной» кадыровской и (видимо, по умолчанию) с кремлёвской. Выглядит это так: «первая» чеченская война была народно-освободительной для чечен и несправедливой для России, в то время как «вторая», оказывается, стала возмездием за плохих ваххабитов.

Получается, что сидели себе создатели первого в истории чеченского государства в лабораториях, паяли микросхемы, осваивали компьютерные технологии, а тут пришли злые русские на танках и оторвали миролюбивых горцев от наукоёмкого труда. Пришлось сменить им паяльники на автоматы, а компьютеры на радиоуправляемые фугасы. Правда освободиться от России горцы хотели не совсем, то есть так, чтобы по-прежнему получать из ненавистной Москвы пенсии, зарплаты бюджетникам, ездить в Россию без виз и иметь общую территорию для транзита грузов. Российского транзита.

Но с транзитом что-то не заладилось. Так только за 1993 год на Грозненском отделении Северо-Кавказской железной дороги нападению подверглись 559 поездов с полным или частичным разграблением около 4 тыс. вагонов и контейнеров на сумму 11,5 млрд. рублей. За 8 месяцев 1994 года было совершено 120 вооруженных нападений, в результате которых разграблено 1156 вагонов и 527 контейнеров. Убытки составили более 11 млрд. рублей. В 1992—1994 году в результате вооруженных нападений погибло 26 железнодорожников. Сложившаяся ситуация вынудила Правительство России принять решение о прекращении движения по территории ЧР с октября 1994 года.

Можно, конечно, предположить, что все эти нападения и грабежи совершались исключительно по причине нехватки олова для паяльников и проводов для компьютеров, но что-то мне подсказывает, что это не так. Да и убийства мирных железнодорожников – довольно странное проявление чеченского миролюбия. Хотя и характерное.

Это же подтверждает и статистика, приводимая на сайте http://traditio.ru: уровень преступности в Чечне вырос с 1990 года (то есть со времени получения фактической независимости) до 1994 года в семь раз. Только по официальным и далеко не полным данным умышленных убийств в 1991—1994 было совершено в Чечне более 2000. Большинство из убитых — русские. Подавляющее большинство преступных акций — грабежи, изнасилования, убийства — было направлено также против русских. Поэтому точнее будет сформулировать так: чечены хотели избавиться не от России, а от русских. (Чего и добились – сегодня Чечня фактически моноэтничная республика.)

Это о «первой» войне. Теперь – о «второй».

Чеченский гуманист Садулаев пытается противопоставить главного «победителя русских» Масхадова («футбольно-гинекологический» счёт 2:1, помните?) другому «главному» – Басаеву. Получается так: Масхадов – хороший, только слабый (любит балет, классическую немецкую философию и мультфильм про Карлсона). Поэтому всё время уступает бандитам-ваххабитам (остальные, оказывается, не бандиты). Уткнётся себе в «Феноменологию духа» и просиживает в кабинете до ночи. Бандиты этого и ждут: только «президент Ичкерии» за книжку, они – сразу же давай убивать, грабить, насиловать. А он всё бормочет: «Что есть Мировой Дух, что есть Мировой Дух?..»

Вот так по вине подлого гуманизма образцовый вертеп демократии и правопорядка превращается в гнусную обитель зла и раздора. И основу экономики независимой Ичкерии уже составляют не продажа компьютерных технологий или даже овечьей брынзы, а совсем другое.

Опять же статистика: только за первые два с половиной месяца 2000 года сотрудники МВД РФ обнаружили и изъяли в освобожденных районах Чечни 2390 автомобилей, находящихся в федеральном розыске. Большинство украденных автомобилей — иномарки, дорогие и престижные модели «Волги» и «Жигулей», угнанные на 95 процентов в период с 1997 года, то есть за время правления Масхадова.

Понятно, что во всём этом виноваты подлые ваххабиты. Но здесь нельзя не вспомнить известный анекдот:

- Сынок, сколько раз я тебе говорил: не хоббиты мы, а ваххабиты.

Садулаев пытается доказать, что всё-таки хоббиты.

Гомер и общечеловеки

Однако и говорить, что чеченский писатель занимается серьёзным мифотворчеством и дивит нас мифами «с той стороны», будет неверно. Потому что получается (как вы уже заметили) смешно. Особенно про героизм. Как обвязывались колючей проволокой (чтоб не дрогнуть и не сбежать из кровавой схватки с врагом) защитники мирных саклей. Оно, безусловно, понятно: я тут умирать буду, а Махмуд дёру даст. Обидно, правоверные. Вот и обвязывались (вариант – приковывались цепями). И несли огонь людям, эти скромные прометеи ичкерийской независимости. Хотя с огнём (Каширка, Норд-Ост) не всё просто. Но несли.

Про то, чтобы мерзкие оккупанты обвязывались проволокой, я, правда, не слыхал. Видимо, проволоки не хватало, или верили друг в друга. Да и огонь нередко вызывали на себя. Но это всё в сторону.

Кровавые мальчики, умученные зверями-омоновцами, садистами-вэвэшниками и негодяями-спецназовцами, блуждают в «ложных воспоминаниях» героя романа и взывают к общечеловеческой справедливости.

Что ж, справедливость так справедливость. Ведь есть тема у Садулаева гораздо более животрепещущая, чем сомнительный героизм. Это тема похищений людей.

Утверждать, что вайнахи никогда не похищали людей, достаточно трудно. Есть история, которую ещё не до конца переписали Сванидзе и мировое сообщество. Хотя бы про крупнейший на Кавказе невольничий рынок в Дербенте, на воротах которого Ермолов впоследствии вешал самих работорговцев; и ответ горских старейшин генералу Румянцеву: “Набеги и грабеж — наши занятия, как ваши хлебопашество и торговля”. Впрочем, набеги осуществлялись не только ради грабежа, но и ради охоты на людей, которых продавали в рабство или возвращали в обмен на выкуп.

И современная статистика не предлагает нам других фактов: по данным Миннаца, с 1996 по 1999 год более 5 тысяч человек были похищены с целью получения выкупа. Значительная часть этих преступлений осталась вне официальной статистики, поскольку родственники потерпевших, опасаясь за жизнь своих родных, предпочитали не обращаться в правоохранительные органы.

За период с 1997 года по октябрь 1999 было захвачено в заложники 935 человек, в том числе 64 иностранных гражданина.

По официальным данным с января 1997 года по середину 1999 года более чем 60-ю чеченскими группировками было похищено 1094 человека, в том числе в первой половине 1999 – 270 (из них военных и милиционеров – 97, то есть только треть). Остальное – рабочие, врачи, колхозники. И это, как мы понимаем, только вершина айсберга.

«Ложные воспоминания» (они же конфабуляции) можно, разумеется, оживить паранойей и предположить, что большинство похищенных были глубоко замаскированными оккупантами, таившими самые чёрные замыслы против независимого маленького народа, собиравшегося строить заводы и фабрики, открывать школы и университеты, запускать в космос ракеты и осваивать мирный атом. Но на такое не решается даже сам автор. Зато он предполагает другое: «похищением людей занимались обе стороны». И больше того – «у федеральных войск возможностей было больше и масштаб похищений тоже был крупнее». Если кто забыл, напомню, что в каждом среднерусском городе на базарной площади можно было увидеть БТР, к которому цепями (опять?) были привязаны похищенные в Чечне невольники, их и покупали горожане и селяне перед началом полевых работ – на огороды. Что уж говорить про колхозы в российской глубинке, посреди которых, известное дело, повсеместно были вырыты зинданы, и там томились сотни и тысячи безгласных рабов. В общем, картина достойная самого пристального внимания чеченских абсурдменов (или как их там, никак не запомню – те, что по правам человека) и прочих гуманитариев широкого профиля с гарвардскими дипломами и страсбургской пропиской. Хотя последние почему-то предпочитают гуманитарить по месту прописки, пробовали, было, с выездом на местность, да что-то не заладилось, что-то, по-моему, опять с головами…

Но не всё так просто, среди похитителей есть и нехорошие чечены (герой романа называет их «индейцами»), они спустились с гор, не любят квантовую механику и настороженно относятся к конкурсу «Евровиденье». Эти «индейцы» похищают возлюбленную героя, насилуют, после чего она кончает с собой. Поворот сюжета, прямо скажем, невесёлый, зато с многочисленными отсылками к Фрейду (включая бесполое сожительство персонажей) и прочие респекты столичным интеллектуалам многоразличной сексуальной направленности. Чеченским читателям, судя по отзывам, это не очень нравиться, но не они присуждают «Большую книгу».

Стиль – в утиль

Если содержательная часть романа вызывает откровенное недоумение, то про стилистические достижения автора говорить как-то и вовсе грустно. Правда, есть одно смягчающее обстоятельство – как Садулаев сегодня пишут практически все молодые «премиальные» российские авторы, вне зависимости от национальности. Ощущение, что читаешь какую-то переводную литературу (плохо переводную). Про полифонию и прочие благоглупости можно и не вспоминать, это у Достоевского все говорят разными голосами, даже если эти голоса звучат в одном сознании. Садулаева не отличить от Мураками, а обоих вмести взятых не отличить от вечернего выпуска новостей. Вот когда пожалеешь о советской школе перевода, хоть бы по классным образцам писать учились. Хемингуэй там какой-нибудь, Пруст… Раз уж до Бунина руки не доходят.

Одним словом, литература в прайм-тайм. Книжечка и метро. Философия под ай-под. Наногуманизм.

Премию можно было вручать. Мифов (русских) не разрушил, чеченских – не создал. Ну нельзя же всерьёз читать, как головорез Хоттаб «выводил из окружения вооружённые силы Ичкерии» под Аргуном, когда, по самым скромным подсчётам, две с половиной тысячи бандитов «прорвались из кольца», то есть через позиции шестой роты псковских десантников (сто человек), поголовно погибших. О таких «победах» даже «Партизанское радио» не сообщает.

Читателя в России у Садулаева всё равно не будет, потому что подснежники и томик стихов в руках бородатого головореза (героя романа) – это даже не смешно. Чтобы это понять, не нужно проходить через войну в Чечне. Достаточно проехаться в московском метро или посидеть вечерок в московском ресторане. Можно ещё заглянуть в студенческое общежитие. Сомнений не останется. А после событий в Зеленокумске и всколыхнувшего столицу недавнего убийства болельщика «Спартака» и череды других нападений кавказцев на москвичей и даже сотрудников правоохранительных органов (среди фигурантов «с гор» – немало и чечен), после этого – и подавно.

Жители России (и не только русские) скорее поверят матери воина-мученика Евгения Родионова, полгода искавшей тело своего обезглавленного сына в Чечне – не только у полевых командиров, но и у «мирного населения». Она описала свои мытарства, только вот её повесть вряд ли выдвинут на «Большую книгу». Тем более, не выдвинут на «Русского Букера». И понятно почему.

ОБОЗРЕНИЕ Алексея Шорохова

ОБОЗРЕНИЕ
Алексея Шорохова