13.11.2016
20:02

До чего доводит то, что нечего читать.

Я уж надоел, наверно, тем, кто меня постоянно читает, своими жалобами на то, что нечего читать. Одно обнадёживает: что меня так мало читают, что я не успел никому надоесть.

Ну и вот этак маясь, я набрёл на ссылку на фамилию Прохарчин. Оказалось, что у Достоевского есть такой рассказ, “Господин Прохарчин” (1846).

Я его стал читать, и… Невозможно читать. – Натуралистически изображается, как человек сходит с ума и умирает.

Что умирает, я вычитал в Википедии. Потому что не хватило сил дочитать до конца.

Но я в восторге.

Отчего?

Оттого, что я понял, зачем Достоевский так над читателями поиздевался.

Понимание моё заставляет меня провести аналогию с Чеховым, который ведь тоже доводит раз за разом своей нудой читателя до предвзрыва, так сказать. И предвзрыв предполагает взрыв такой силы, что он разнесёт в пух и прах всю Эту жизнь. Ради идеала иномирия, да, принципиально неосуществимого, ибо это какая-то метафизика со странными свойствами типа Апричинности, Адсурда и т.п. Да, неосуществим этот идеал, но всё же.

Достоевский своей нудой тоже довёл меня. До взрыва: я бросил читать.

Но.

Чехов меня восхищает красотой жути недостижимой метафизики. А Достоевский, наоборот, красотой веры в принципиальную достижимость социализма, раз с такой силой отвергается эксплуататорский строй ради социализма.

Мне тут аж не хочется сразу вспоминать про советский лжесоциализм. Ибо, в свете этого рассказа, движимого идеалом утопического социализма, аж в советском забывается его лживость. Потому что, что ни говори, а это была своя власть. Трудящихся. Ибо труд был гарантирован. А у Достоевского Прохарчин потому и с ума сошёл и умер, что труд не был гарантирован.

Как истинный художник, Достоевский это обыграл на обратном случае. Соседи Прохарчина по съёмным углам разыграли его, дескать, его канцелярию упразднят. И он – от ужаса, что тогда с ним будет, окончательно рехнулся и умер.

Я вполне допускаю такую фабулу.

Мне самому до сих пор иногда снятся кошмары, ставшие мне часто сниться в конце перестройки и в начале реставрации капитализма. Это при том, что судьба миловала нашу семью – она мизерно пострадала – в смысле заработков – от той передряги. Но – случайно. Я это всегда сознавал. Отсюда и кошмары о смятении моём от угрозы потери места, или о несчастности своей при поисках места. – Бр. Оч-чень неприятно вспоминать. А мне единственный раз пришлось взять отпуск (даже очередной, а не за свой счёт, как остальным в КБ) и потратить его на поиск другой работы. И я был – из элиты. Меня б в последнюю очередь уволили. И в тот раз обошлось, КБ таки переформировали, избавившись от балласта и сменив помещение. И я продолжил работать на той же должности. Но как я наунижался в тот месяц… Как я притворялся победительным, просто ищущим, мол, лучшего места… Когда про победительных по телефону солидные рекомендующие звонят. А тут я сам пришёл. – Ужас. – Я вынес из тех дней глубокое убеждение, что те, кто умеет найти работу – гении какие-то.

Я не знаю, как сумел Достоевский сделать, что чуть не до физической боли жалко этого последнего по человеческим качествам человека.

Вы знаете, что такое золовка? – Мне пришлось лезть в интернет. Это сестра мужа. Так ещё до розыгрыша (Прохарчин всегда знал о зыбкости своего трудоустройства) наш герой всё твердил, что надо отослать денег бедной-пребедной золовке… - Каково такое читать тем, кто знал значение слова “золовка”? Я как-то отмахивался, как от назойливой мухи, и продолжал читать. Тяготясь совсем другим – этим текстом ну сумасшедшего ж. – Возненавидеть бы такого персонажа и такого автора…

А тем не менее я, вчера вернувший две книги в библиотеку, которые не смог читать (хоть это авторы, претендовавшие на какую-то премию), - я, не смогший дочитать “Господина Прохарчина”, говорю – есть-таки что-то, что ещё можно читать!

*

Я дочитал, конечно, до конца этот рассказ. Ибо мне хотелось опровергнуть слова Анненского:

"Прохарчин… таков был первый абрис пророка в поэзии Достоевского”.

“Пророк Достоевского не только не деятель, но самое яркое отрицание деятельности, само перерождение человека в пророка не имеет ничего общего с аскезой сектанта или революционера” (http://az.lib.ru/a/annenskij_i_f/text_0400.shtml).

Хм. Первым образом пророка, мол, является Прохарчин.

Я сам настаиваю, что художественный смысл произведения искусства нецитируем. Что осознать этот художественный смысл – это индукция. То есть нелогичность (если логичность – дедукция). Но…

Не то, чтоб мне хотелось сказать, что Достоевский-фурьерист – революционер. Но он (фурьерист) был за моральную революцию всё-таки. Моральную. Он потому так ужасно и написал рассказ, чтоб людей, всех (!), взорвало, и… чтоб они социализм учредили. Ибо так жить нельзя! Как живут.

(Собственно, того же хотел и Высоцкий со своим надрывом-хрипом: немедленное встряхивание людей от сна-лжесоциализма, чтоб проснуться в социализме настоящем, в котором каждый день больше самоуправления.)

Дики такие идеалисты. Да. Но – замечательны. И по своей идейной направленности, и по художественности. Последнее – из-за того, что немыслимо нерациональный идеал подвигает их на экстраординарности такого масштаба, что это потрясает. Делает их гениями.

Анненский, насколько я знаком с его стихами, идеалист не меньшего масштаба, но идейно противоположного. Он ницшеанец (см. тут). Как и упоминавшийся Чехов. Мир для них – безнадёжно плох. Без-на-дёжно!

Поэтому Анненскому нужно пророка-фурьериста-Достоевского подменить пророком-Прохарчиным.

Это подлог.

Потому такая муть в тексте Анненского.

Ну какое "яркое отрицание деятельности” у Прохарчина, когда он накопил такое количество денег – "две тысячи четыреста девяносто семь рублей с полтиною”!?.

Писал свою статью Анненский в 1905 году. Просто в революционное время. Позарез надо было отвращать людей от реальной революции. – Вот он и мутит:

"…перед смертью, в горячечном сне он делается на миг обладателем целого удивительно яркого мира обездоленных, вопиющих и надорванно-грозящих ему созданий…”.

Обездоленные… надорвано-грозящие. – То, что происходит на улице. И Анненский-де – свой.

И ведь он же оказался пророком – потерпела поражение революция 1905 года. Зло-де неизбывно на Этом свете!

"Пророк говорит нам лишь об исконной подчиненности”.

Смертью кончается всё. И что тогда есть стОящее? – Миг.

"Весь пророк в случайности, в наитии, он весь в переработке воспринятого извне, столь же мало зависящей от него, как зависит от матери развитие носимого ею плода”.

Абсурд, которым веет на каждой строчке рассказа Достоевского, очень годится Анненскому как образ того метафизического и недостижимого иномирия, которое является его идеалом. Маленький передёрг – и Достоевский оказывается ницшеанцем.

Анненский наслаждается сумасшедствием. А Достоевский его описывает так любовно-подробно для – наоборот – отрицания этой Свободы от ума ради Порядка.

Что Анненский не понял Достоевского говорит и тот факт, что он в своей статье не видит разницы между: 1) Достоевским-фурьеристом (исповедующим идеал типа трагического героизма и являющимся наивным оптимистом: “вот-вот и взойдёт”, по Высоцкому) и 2) Достоевским после приговора к расстрелу (исповедующим идеал типа маньеризма и являющимся сверхисторическим оптимистом).

13 ноября 2016 г.

12.11.2016
21:33

Знает ли историю Сванидзе?

09.11.2016
12:37

Детский вопрос.

06.11.2016
12:12

Язва.

05.11.2016
09:27

Андерсон, который не сказочник.

04.11.2016
11:14

Много шума из ничего.

28.10.2016
16:48

Голубые воришки?

26.10.2016
15:22

С насмешкой над собою.

24.10.2016
14:21

Впечатление.

21.10.2016
15:25

Я поражаюсь.

19.10.2016
11:54

Притяжение.

17.10.2016
15:51

Страсти по Гроссману.

14.10.2016
14:28

Песни об Иване Васильевиче.

12.10.2016
21:19

Странность как индивидуализм.

11.10.2016
14:43

Всё сходится.

09.10.2016
09:54

Тургенев-то - не реалист.

07.10.2016
13:39

Потомки религии Вуду.

06.10.2016
16:02

Люблю себя ставить в трудное положение.

04.10.2016
10:40

Пути Господни... исповедимы.

03.10.2016
17:47

Завывание.