|
04.02.2001
17:46 |
Обломов в Межзеркалье, или Очень "крутая" книга Обломов в Межзеркалье,
или Очень <крутая> книга
Известный московский издатель, явивший миру Бориса Акунина, выпустил в свет книгу, привлекшую в прошлом году исключительное внимание читающей публики:
Сергей Обломов. Медный кувшин старика Хоттабыча. Сказка-быль для новых взрослых. Первый роман. Первое издание. М. Издатель Захаров. 2000. 256 С. Тираж 5000 экземпляров.
В <выходных данных> многозначный, но незатейливый псевдоним раскрывается: автор книги - Сергей Анатольевич Кладо. Странна сия юдоль печали. Издатель - мой однокурсник и старый товарищ. Автор - троюродный брат моего сына, правнук адмирала Н.Л.Кладо, досоветского адмирала, теоретика военно-морской войны, автора замечательных писательских очерков о моряках и море. Адмирала некогда оболгал в романе <Крейсера> В.Пикуль. С ним судился сын адмирала, дед Сергея Обломова, кинодраматург Н.Н.Кладо и в <застойные годы> выиграл процесс, что было чудом, ибо Пикуль был любимым романистом Политбюро. У нашего автора - хорошая литературная родня, справные <предки>. Эх, господа-товарищи-братва, не мир тесен, а слой тонок.
Сразу скажу: добрая треть книги была опубликована отдельными главами в <Огоньке>, бесспорном лидере отечественной журналистики. <Медный кувшин > много месяцев продержался в <горячей десятке> книжных продаж в Санкт-Петербурге. Такие дела случайно не случаются чисто конкретно (пародирую язык новых взрослых). Сергей Обломов - высокоодаренный, натуральный, милостью Божией писатель.
О чем книга? Да про тебя, любезный читатель, про нашу странную жизнь, которую мы проживаем в разных странах, но сухой остаток коей везде одинаков. Как всегда, я не стану пересказывать прихотливый и причудливый сюжет. Роман можно читать как концентрированную авантюрно-приключенческую сагу героя-плута-трикстера, как философскую притчу, как трактат по медитации, да как угодно. С годами я стал очень ценить божественную легкость пера-клавиатуры, так этого у Сергея Обломова - навалом. Книжка к тому же не просто умна, а остроумна и смешна. Профессия навязывает мне постоянное чтение, так давно уж не помню опус, поглощение которого доставляло бы такое прямо-таки телесно-животное удовольствие. Живот по-старославянски - жизнь.
Приведем фрагмент из авторского <Содержания>: <65 917 условных знаков; 371 182 печатных и пропущенных знаков..; история любви; преступления и наказания..; рассуждения по различным правовым, общественным, политическим, социальным, психологическим, лингвистическим и другим вопросам> (С. 3). И все это в <одном флаконе> (из рекламы пошлейшей американского шампуня). Не буду писать о том, что проза Сергея Обломова легка-сложна одномоментно, отсылает к самым разным литературным источникам, некоторые из них прямо называются в тексте, а о других читатель должен догадываться. В сочинительстве прозы, стихов, музыки, в оклеивании стен обоями, в циклевании полов, в любом <святом ремесле> (Анна Ахматова) главное - специфическая выделка. Она или есть, или ее нет. В романе Сергея Обломова она есть. Я сказал Удивляет речевое умение молодого писателя. Изысканнейшие по стилистике философические фрагменты перебиваются эпатажным <новоязом>. К примеру: <Поэт в России больше, чем поэт. Он - постоянный узник своей совести. Все сидели. Достоевский вообще чудом с вышака съехал. У него статья была - глушняк, без мазы. Но - кореша малявы рисовали. Еле отмазали. А отсюда - опыт. Сын ошибок> (С. 242).
Писатель неоднократно формулирует свою задачу. Например, он хотел написать <историю про людей, в прозе. Так, чтобы читать можно было. В метро, например> (С. 32). Сергей Обломов провокативно утверждает: < Книга, начинающаяся из ничего, закончится ничем, облом в ней является основополагающим принципом, а главная задача автора - выжать из головы читателя мыслительный сок, чтобы пить его по утрам, поправляя свое разноумие> (С. 180). Недурственно, а? Роман, как старомосковская коммунальная квартира, густо заселен персонажами, в числе которых и сам автор, и издатель Захаров. Книгу покрывает густой тенью Виктор Пелевин, упоминаемый в тексте.
На задней крышке переплета напечатано обращение издателя: <Вы убедились, что книги Б.Акунина о приключениях Эраста Фандорина - это класс?! Теперь я говорю: на смену Пелевину идет Обломов Книга у вас в руках - больше, чем просто история Старика Хоттабыча в современном мире. Больше, чем тройной римейк вечного сюжета. Это новый культурный пласт, умело замаскированный под авантюрный роман. Верю, что вы полюбите Обломова. Знаю, вы не сможете его забыть. Надеюсь, скоро вы будете читать его второй роман "Хоттабыч-потрошитель". И.Захаров>. Ни убавить, ни прибавить.
Гм Писатели, по-моему, это не пятилетки, которые раз в пять лет сменяли при коммунистах одна другую. Пелевин - это Пелевин, Обломов - это Обломов. Как говаривали в старой Одессе, кладези мудрости изреченной и неизреченной: <Оба - лучше>. Замечу, что у Обломова есть пелевинская мистическая глубина, но нет, к счастью, наверное, пелевинской мрачности и надрывности, восточной оккультной шелухи. Вот так. Я люблю Пелевина, я полюбил Сергея Обломова. Умно, интересно, занимательно и увлекательно. Впрочем, господин Захаров, великий плут, штукарь и мистификатор, отличается непревзойденным в новое время верхним издательским чутьем.
Кстати, друзья мои, все ли из вас помнят совковые, лживо воспевавшие счастливую жизнь в царстве социализма книгу и фильм, явившиеся явными, не потаенными источниками романа. Сергей Обломов поясняет: <Писатель Лагин, автор Хоттабыча, в свое время прочел перевод английской книги "Медный кувшин" Энстея. В ней джинна находит лондонский архитектор. Еще в начале века. И Лагин решил переделать ее под коммунизм. Тоже давно, аж в тридцать пятом году. Только там, в Англии, джинн злой и умный, а в "Хоттабыче" добрый, но глупый> (С. 35). Добавлю, что в отечественном романе джинна освобождает из кувшина натуральный советский пионер. Джинн <перековывается> и становится ударником коммунистического строительства в меру волшебных сил и нечеловеческих способностей. Лагина я не читал, а кино видел в детстве - чушь собачья.
Читатель, друг мой высокий, если ты не работаешь с компьютером, то примерно пятая часть текста романа тебе просто будет чужой, ну и Бог с ним, пролистывай равнодушно эти фрагменты. В прозу хлынули компьютерные технологии, и это уже совсем другая проза. Другая - отнюдь не означает плохая, просто - другая.
Полагаю, читатель, я тебя заинтриговал. Книга, ей Богу, того стоит. В заключение прибавлю. Читательский возрастной диапазон книги Сергея Обломова составляет примерно 16-90 лет. Детям и подросткам чтение не рекомендую: встречается табуированная лексика, не густо, но есть, употребляется к месту, со вкусом и тонким пониманием. Читателям от 40 до 60 лет почтительно рекомендую приступать к чтению первого романа Сергея Кладо с пузырьком пролетарской валерианки или иным патентованным западным успокоительным средством в руке. Это такая концентрированная <густопсовая> (Мандельштам) проза, что с непривычки тетенек и дяденек, воспитанных на слюнявых и слащавых образцах нетленной советской литературы, может в одночасье и кондрашка хватить. А дедушкам и бабушкам после 60 годочков уже ничего не страшно. И последнее: в этой веселой книге много мыслей горьких о Родине нашей печальной.
|
