18.12.2002
14:08

Бери шинель, пошли домой┘

22.11.2002
13:27

Кому же грозила ╚Русская сила╩?

13.11.2002
16:05

Русская литература: возвращение смыслов

11.11.2002
11:23

О двух Россиях┘

05.11.2002
14:32

╚В поисках России┘╩

25.10.2002
15:45

Серое время

22.10.2002
11:50

О литературной критике

10.10.2002
14:52

"Везде мне грезится священный образ Твой"

08.10.2002
12:09

В поисках ⌠мужичьей святости■ (к 75-летию гибели С.А. Клычкова)

04.10.2002
14:09

О "скотах, воюющих с нами", смертной казни и "русской деликатности перед Европой"

24.09.2002
12:46

Письма Смердякову ( от издателя)

09.09.2002
15:13

Письма Смердякову - 5

30.08.2002
12:36

Литературная Вологда

14.08.2002
14:43

Трагический голос России

07.08.2002
16:56

Долгие крики

75-летию со дня рождения

Ю. КАЗАКОВ: ДОЛГИЕ КРИКИ НА БЕРЕГУ КОЦИТА

( Рассказ-притча)

Юрий Казаков... ⌠Лирическая проза...■ Рассказ от первого лица ⌠Долгие крики■...

Отставим на время вялый академический бред о ⌠лирическом герое■. Пусть он ещё какое-то время тешит косноязычие школьного литературоведения. Мы-то знаем, что о чем бы поэт не говорил, он всегда говорит о себе. Но именно в самые-то напряженные моменты своего говорения ≈ проговаривается об общем. Так всегда в лирике. Так ≈ в ⌠Долгих криках■ Ю. Казакова.

Потому ⌠Долгие крики■ ≈ рассказ центральный, на мой взгляд, итоговый, в прозе, а может даже и в жизни Ю.П. Казакова. Рассказ-притча, в котором, как в неком фокусе, собраны короткие, нервные, нежные лучи его прозы...

* * *

⌠...обретший речи дар в глухонемой Вселенной■.

И. БРОДСКИЙ.

⌠≈ Неужели бывает, что, когда долго кричишь, тебя кто-то и услышит ≈ человек ли, судьба ли?..■.

Ю. КАЗАКОВ.

Прошло время. Со дня смерти Ю. Казакова ≈ двадцать лет. И каких! Сравнимых, быть может, с веками мерной неторопливой жизни древних. Время будто бы изо всех сил старается оправдать пророчества первых христиан ≈ оно умаляется на глазах, сжимается, закручивается в спираль, сужается и свивается в воронку, в которой уже крутятся наши души ≈ все быстрее и быстрее. И Бог весть ≈ что там, за горловиной, ждет нас, куда нас выбросит?.. Такое время ≈ более чем срок.

Мы видели, как стремительно возникали и лопались многие имена. И в литературе ≈ тоже. Точно призраки в белых одеждах прошли перед нами дети Арбата, волоча за собой кремлевских жен и прочих изгоев русской словесности; рассекая со свистом воздух, как булгаковский боров, плюхнулась где-то на середине Амударьи нашумевшая ⌠Плаха■. И много, много всего. Много карнавального, шутовского...

Казаков остался. И не потому, что он из тех, о ком можно сказать: ⌠его время пришло■, а потому, что нельзя сказать о нем ≈ его время ушло. Оно остановилось еще при жизни: на границе белого безмолвия, ⌠на границе снега и таянья■.

До этого можно ⌠дописаться■, но можно и ⌠дожиться■. Казаков именно ⌠дожился■. Меньше всего его прозу можно назвать ⌠дописанной■, ⌠литературой■. Слишком видно как она сделана, со всей ее комсомольской скороговоркой подчас, со всеми полурефлективными опусами первокурсника какого-нибудь провинциального филфака, и, главное ≈ с бесконечными вопросами, вопросами... Так ≈ до хруста шейных позвонков обращенное к звездам, постоянное вопрошание. А еще ≈ жизнь, хромающая, как всякое ее определение, бессюжетная, редко-редко всплескивающая до вопроса, и никогда ≈ до ответа... Текучая...

Наверное, это и есть ⌠лирическая проза■. И главное в ней ≈ она сама. То, чего нам всегда будет не хватать у другого великого современника Казакова ≈ Шукшина: этого долгого-долгого крика на берегу последнего озера, этой глупой надежды, что кто-то обязательно приплывет с той стороны, из-за горизонта...

* * *

Докричатся... Кто-то сказал, что тишина ≈ это душа пространства. Наше северное белое безмолвие, в таком случае ≈ воплощенный крик этого пространства. ≈ Что еще и остается душе как не кричать? De profundis... Но это в древнее христианства.

⌠Из бездны воззвал я к Тебе, Господи■ ≈ это не только псалмопевец Давид, это уже и Платон, и Пифагор; от имени всякой вещи, раздавленной ⌠беспредельным■ ≈ Анаксимандр. Еще ≈ Орфей и орфики. Другие...

⌠Беспредельное■, бесконечные пространства, сама Природа с большой буквы ≈ в громоздком, подавляющем смысле, характерном для романтиков 19 в. ≈ откуда это у Казакова?

⌠Каникулы я проводил на арбатских дворах, природы и в глаза не видал и не думал о ней... Тем удивительнее теперь кажется мне величайшая страсть, которая овладела вдруг мною в темной, холодной и голодной Москве■.

Хотеть можно только то, чего у тебя еще нет. Тем более ≈ чего уже нет. Природы у Казакова уже не было ≈ была ⌠темная, холодная Москва■, арбатские дворики...

Его всю жизнь тянуло на Север, к нетронутому... Скорее даже это было не стремление к, а бегство от ≈ будто ⌠мы бежим от чего-то...■.

Бегство от суетливой, шумной жизни городов ≈ но какое?! Так пикирующий бомбардировщик врезается в вечность; так, только нежнее и страшнее, холодным майским вечером летели над лесом утки ⌠и опускались куда-то на невидимые озерца ≈ будто проваливались■. В безмолвие.

* * *

⌠...Страшно! В бурю, в пургу страшно, а когда тихо, еще того хуже. Снег белеет, а ты один в тундре!■ (курсив мой ≈ А.Ш.)

Тишина... Символ тишины ≈ снег. Тишина и снег и одиночество сливаются в одно:

⌠Страшным призраком встает оно передо мною, возвещая конец всему существующему, наполняя мою душу чувством смерти■.

Это ≈ безмолвие:

⌠Я его слышу, и вижу, и чувствую... я не могу больше выносить этого... я сбегаю со скалы, я начинаю ходить, сильно стуча сапогами, заставляя скрипеть снег, чтобы прогнать этот призрак смерти...■.

Природа, Смерть, Безмолвие...

Дантов Ад вопил на все голоса ≈ и уже в этом его недостоверность, ⌠литературность■. ⌠Надмирная вата■ ≈ вот подлинный ад ⌠глухонемой Вселенной■ для обретающего речь духа! Безмолвие ≈ вот призрак, преследовавший Казакова всю жизнь, его неотступный ад ≈ всю жизнь страшивший... и манивший.

Казаков, как известно, был заика. Заикание его было страшным. Слишком хорошо, гораздо лучше нас, здоровых, знал он безмолвие. Боялся его. И летел на его голос. В то абсолютное, подавляющее Безмолвие северной природы, беспредельной тундры, когда уже не думается, не вспоминается, а только ≈ ⌠грезится...■ и опять, опять ⌠возникает некто за моим плечом, в глухом свете северного лета■, и шепчет, шепчет:

≈ ⌠Небеса и земля погружены в вечный покой. Нигде ни одного призрака жизни, ни одного воспоминания о ней... Холодные безжизненные звезды ничего не говорят сердцу... Ум ни над чем не работает... Глаза устают смотреть...■

И возникает призрак Смерти, Безмолвия, Одиночества.

Смерть у Казакова ≈ без-лична, без-человечна. Сродни безмолвию и пустоте. Так, во вставной новелле, входящей в рассказ, умирающие от голода дети, которым едва достает сил доползти до берега, ждут возвращения отца в лодке ≈ и вот возникает на горизонте черный карбас: час проходит, другой ⌠и вдруг видим мы, что карбас пустой плывет. Течение его тянет вдоль берега. И близко так карбас этот от нас прошел, метрах в тридцати, страшный такой, пустой... Карбас плывет, а перед глазами у меня все зыблется, зыблется...■ Это смерть проплыла рядом. В тот раз ≈ мимо...

Лодка, ладья ≈ символ смерти. Славяне снаряжали ладью всем необходимым для иного мира, и сжигали в ней своих мертвецов. Или пускали вниз по течению. Плывет такая ладья по реке, страшная, пустая, и вдруг ≈ исчезает из глаз... и продолжает путь свой уже в другом мире, по другой реке...

Казаков поэт не той нежности. Не той интонации, которая характерна концу ХХ в. Слишком дребезжащим показался бы ему голос жестяной музы наших дней. Нежность побеждает с возрастом... Даже в возвращении к себе, в свою юность ⌠мне нужны были люди... чтобы кто-нибудь ехал со мной все дальше, дальше, чтобы я мог показать ему все, от чего у меня ныло сердце когда-то...■ ≈ Какая горечь в этой интонации! Показать непоказуемое, заведомо недоступное кому-нибудь другому ≈ ⌠от чего у меня ныло сердце когда-то...■.

Проза Казакова, и без того удивительно музыкальная, движимая не сюжетом, а интонацией, здесь, будто бы налетев на стену, прорывается стихами, рвет повествование даже не созвучьями ≈ рифмами: ⌠смеялись люди за стеной, /и я глядел на эту стену, /с душой, как с девочкой больной,/ в руках, пустевших постепенно...■.

И все-таки ⌠нужны были люди■ ≈ хотя бы как стена, об которую ударялся бы звук собственного голоса, ≈ чтобы показать, рассказать ⌠от чего ныло сердце когда-то...■ Стена ≈ это уже резонатор. Пусть бесчувственный и равнодушный. Все лучше безначальной и бесконечной тишины тундры, когда ⌠ни шума, ни голоса■.

Блок писал в дневнике, что люди ищут страдание, даже боль, потому что это понятнее и легче, ≈ чтобы не оставаться один на один с тоской существования, звездной, дочеловеческой, леденящей, когда ⌠пустая / Вселенная в нас смотрит мраком глаз■. / Что же, жизнь человеческая немногим отличается от бабочки ≈ ⌠из тени в тень перелетая■, от мелких ежеминутных уколов человеческого общежития и крикливого безмолвия городов ≈ в абсолютное, смертельное безмолвие ледяных пустынь, туда, к пределу мира, где ⌠кончается все сущее■ ≈ к ⌠последней пристани...■ И это место называется ⌠Долгие крики■, и нужно долго-долго кричать, чтобы появился перевозчик с той стороны ≈ в черном карбасе, неторопливо огребая веслом.

И этот перевозчик, милый и гостеприимный хозяин, конечно, ≈ не Харон из Дантова ада; и это нежное, утреннее озеро, конечно ≈ на промерзший до дна Коцит, но ≈ ⌠почему-то о зиме, о снеге мне подумалось...■

И озеро вдруг ≈ представилось замерзшее, ледяное, как воплощенное Белое Безмолвие.

С этим нельзя справиться, с этим можно только бороться. Ад не знает глаголов совершенного вида, только ≈ несовершенный: там можно гореть, но нельзя сгореть до конца, можно кричать, но никогда не докричаться; где все ≈ только одно незавершенное действие, протянутое в бесконечность...

Так и жизнь Ю. Казакова, вся ≈ вызов глухонемой вселенной, борьба с ледяным безмолвием космоса, которое призраком заикания ворвалось в детство, и потом всегда неотступно стояло за спиной, дышало в затылок холодом, и гнало-гнало на Север ≈ к последнему надмирному Безмолвию с большой буквы.

Самое смешное, что в этой борьбе ≈ исход заранее предрешен. Но победитель-то ≈ неизвестен. Более того, поэт, ⌠обретший речи дар в глухонемой Вселенной■ ≈ и оказывается победителем.

* * *

⌠Долгие Крики■ ≈ рассказ-притча. Притча не потому, что рассказ полон древних общеарийских архетипов и символов, нелитературного происхождения (В этом секрет естественности Казакова). Этот рассказ ≈ притча по замыслу.

Сюжет рассказа прост, как и в большинстве других рассказов Казакова. Нам интересен не сюжет, а, если можно так выразиться ≈ смысл сюжета. И смысл его ≈ возвращение. Возвращение к себе, к своему юношескому переживанию, точнее ≈ к чистоте переживания Природы. Что, по сути, и есть возвращение к Природе.

Эллипсис этого возвращения лежит под знаком Птицы. Как-то раз мелькнувшая в детстве, потом, с годами, она становится целью пути, своего рода путеводной звездой и обетованием возвращения.

Пожалуй, нет ни одной индоевропейской мифологии, где не встречалась бы такая птица: это жар-птица русских сказок, птицы счастья, райские сирины, наконец. Увидев или услышав ее голос в детстве, герой тратит всю жизнь, чтобы изловить чудную птицу. Таков сюжет этих сказок. Так и в притче Ю. Казакова ≈ только, понятно, сложнее.

И эта древняя сказочная птица, предмет особых охотничьих преданий ≈ глухарь! ≈ Случайно ли, в контексте всего уже сказанного? Глухарь... Птица, в которой Любовь и Смерть слились воедино ≈ красное на черном: на шелковом, пепельно-черном оперении ≈ ярко-красные, почти пунцовые брови и борода. Птица, которая в самозабвении, в упоении песней любви, глохнет настолько, что ее можно брать голыми руками!

≈ Откуда она взялась в этом мире, где царят законы эволюции и борьбы за существование?! Да и, право, есть ли она на свете, не сказка ли это? Во всяком случае, дорога к ней пролегла через сказку, через ⌠последнюю пристань■ ≈ к ⌠началу иного мира■. А до этого будут ⌠гиблые болота■, сравнимые разве что с ⌠сумрачным лесом■, в коем заблудился Дант, ⌠свой путь земной пройдя до середины■; будут вопросы о ⌠праведном пути■ и о том, ⌠как мы его утратили...■.

В детство нельзя вернуться с грузом опыта, со змеиным клубком рефлексий и мельничным жерновом ⌠проклятых вопросов■ на шее. Нельзя изловить жар-птицу с реализмом цирроза печени и прокуренных легких. Поэтому у Ю. Казакова ≈ куда более чем серьезного писателя ≈ возвращение обрастает стилистикой сказочного: ⌠ехали мы долго ли, коротко ли, а приехали■ к тому самому озеру, у которого ⌠живет старик со старухой■. Они-то и будут милыми хозяевами и помощью в ловле чудо-птицы...

Казаков не совершает той характерной ошибки героев сказок, у которых пойманная жар-птица лишается голоса, теряет яркость красок ≈ попросту умирает в неволе. Он оставляет нас в ожидании песни и выстрела, в самый момент появления этих ⌠древних прекрасных птиц, еще молчавших в предчувствии любви и смерти■.

* * *

Итак, о чем все-таки проза Ю. Казакова?

Если коротко ≈ вообще о Любви и Смерти. Еще короче ≈ о Природе, т. к. последняя есть сумма Любви и Смерти, то есть Жизнь. А на вопрос что представляет собой его проза, писатель ответил сам, назвав этот рассказ ≈ Долгие Крики.

В самом деле, что еще как не долгий крик, рвущий препоны и перегородки косноязычия жизни, пробивающийся через кавычки и запятые нашей несовершенной артикуляции, ≈ творчество любого настоящего писателя вообще, и Ю. Казакова в частности?

≈ Крик. И обретение голоса. И посрамление безмолвия.

27.07.2002
17:51

Письма Смердякову-4

25.07.2002
17:07

Письма Смердякову-3

18.07.2002
11:41

Письма Смердякову-2

14.07.2002
21:04

Письма Смердякову.

08.07.2002
19:24

На пороге дурной бесконечности